– Он просит быть на вечерне, которая скоро начнется, милорд.
Мгновение Хью молча смотрел на него. Потом ответил:
– Скажи, что я принимаю приглашение, – и захлопнул дверь. Он устыдился нелепого своего страха и того, что почти поверил, что Гилберт и Уолтер пришли убивать его. Он начинал бояться тени.
Когда Хью вышел от епископа, уже стемнело. В конюшне он еще раз поговорил с Румолдом. Мартин провел вечер здесь же, болтая, наблюдая за игрой в кости и ожидая Хью. Вскоре они вместе пошли к дому для гостей.
По дороге Хью сказал, касаясь беседы с епископом:
– Он явно не считает меня достаточно самостоятельным и намерен каждые несколько недель присылать одного из монахов проверять, как идут у меня дела. – Хью улыбнулся и с издевкой добавил: – Чтобы убедиться, что я не сбежал, прихватив из аббатства раку с мощами.
Мартин фыркнул:
– Он не там ищет грешников, ему стоило бы посмотреть в своем монастыре. Знаешь молодого Донела? Румолд говорит, один из монахов завлек его в коптильню, пообещав угостить его окороком, а там поцеловал в шею и пришел в такое возбуждение, что Донелу пришлось образумить его хорошим тумаком. Но теперь Донел боится один выйти до ветру.
Хью засмеялся. Шестнадцатилетний Донел был высоким крепким парнем, способным постоять за себя.
– По крайней мере, в другой раз будет знать, чего можно ждать от монахов. Он ему костей не переломал?
– Нет, – хохотнув, отрицательно покачал головой шагавший рядом Мартин и добавил: – А надо было бы.
Комнаты первого этажа в доме для гостей казались необитаемыми: в окнах – ни огонька. Лестница тоже тонула в темноте. В сумрачном коридоре горела единственная свеча.
Подойдя к двери, они услышали, что в комнате раздаются женские голоса и смех. Санча и Алиса, одетые для сна, сидели на кровати и снова играли, положив между собой разноцветную доску.
Хью не мог отвести глаз от жены, сидевшей в розовой шелковой ночной рубашке.
– Так это правда, милорд? – спросила Санча, не переставая смеяться. – Завтра мы уезжаем? – Она говорила медленно, стараясь правильно выговаривать английские слова.
Ее восхитительные волосы были распущены и струились по плечам, словно она – а может, Алиса – только что старательно расчесала их. «Красивые волосы», – подумал Хью, вспоминая ощущение их тяжести, душистой и шелковистой.
– Это правда. Выедем завтра, как только рассветет. Я велел Румолду оседлать ваших с Алисой лошадей.
Санча удержалась от того, чтобы поблагодарить его, но на ее губах, когда она склонилась, чтобы собрать фишки, мелькнула улыбка, победная улыбка.
Хью сбросил с себя парчовое платье. Утром он сменит это пышное одеяние на привычное кожаное.