– Сегодня будет день моего триумфа, – прошептала Кулибина, хлопая голубыми глазами и предвкушая овации журналистов, восхищение и зависть коллег и изумление западных специалистов, когда на их глазах из аппарата потечет тоненькая струйка настоящей нефти высшего качества.
Правда, установку паял Энгельс, но ведь идея-то была ее, Кулибиной.
– Это именно я сказала: «А что, если нам разработать технологию, которая обеспечит искусственное производство нефти?» – радостно выдохнула Лилия Степановна, допив сок. – А уж Энгельс там что-то паял, что-то у него кипело, бурлило, капало… Но идея-то моя, он – простой исполнитель, даже описать по-человечески, простым научным языком, не смог того, что сделал. Так, схемку кривую нарисовал – и все. Его имя и в статьях-то указывать особенно не за что. Тем более за то, что Максим сидел на работе по ночам, ему выписали премию аж в полтора оклада!
Профессор Кулибина встала, надела шелковый халат, всунула ноги в плюшевые тапочки и направилась в ванную, где у нее высилась баррикада из кремов, лосьонов, скрабов, тоников и прочей продукции косметической промышленности.
– Интересно, мне дадут Нобелевскую премию? – хрюкнула Лилия Степановна, нанося на лицо тающую розовую субстанцию. – Все-таки целый миллион долларов! Если дадут, то я устрою на кафедре праздник – ну, бутерброды там, водичка минеральная, салатик капустный… Пусть все порадуются вместе со мной! А Пузько, Околеловой и Энгельсу я подарю книжки со своим автографом. Пусть изучают труды классика. И даже ничего не скажу Нелли по поводу того, что мне вчера вечером звонил ее чокнутый муженек, а потом еще какой-то полковник ненормальный мне спать не давал.
Она взяла салфетку и принялась стирать с лица остатки крема.
– Если в холодильнике есть датчик, то он должен реагировать либо на давление, либо на температуру, – сказала самой себе Света, лежа на полу и ощупывая белое рифленое дно. – Впрочем, это может быть и фотоэлемент.
Она села, задумалась, потом встала, достала из сумки пачку «Юбилейного» и принялась жевать сладкие хрустящие прямоугольники.
– Но если бы это было давление, – продолжала рассуждать Булкина, – то проваливалось бы все подряд. На нижнюю полку обычно кладут овощи и фрукты, а они довольно тяжелые. Более того. Когда холодильник закрыт, в нем темно. Значит, фотоэлемент отпадает. Может, датчик температуры? Если поставить что-то теплое, то дверца срабатывает?
Света ходила туда-сюда по комнате, ела печенье и напряженно думала.
– Нет, не то, – покачала головой секретарша, прицельным броском отправляя в мусорную корзину скомканную обертку из-под «Юбилейного». – Ну и что с того, что в холодильник поставили что-то теплое? Если это датчик температуры, то получается нелогично. Разве что…