– Между прочим, нечто подобное уже было, – продолжает Удальцов. – Правда, не у нас, а у Конан-Дойля. Не помню точно, как рассказ называется, но там как раз один деятель попал на деньги и решил исчезнуть. Он инсценирует собственное убийство, а на месте оставляет окровавленный отпечаток пальца молодого парня, сына своей несостоявшейся невесты. Вроде как и отомстить заодно.
– И как ему это удалось? – настораживаюсь я.
– С помощью сургуча. Он как-то подсунул парню еще не застывший сургуч, на котором тот оставил оттиск пальца. Потом с затвердевшей формы он изготовил восковой слепок, который вымазал в собственной крови и им пальчик оставил.
Сургуч, воск. Колдовством попахивает, откровенно говоря. Только нечистой силы мне и не хватает для полного счастья.
– Там отпечаток кровью убитого сделан. Но все равно – это объяснение тоже принимается. Еще варианты? Причем усложняем задачу: кровь, которой оставлен след, принадлежала именно жертве. Конкретному человеку.
– Тут сложнее. – Коля на секунду задумывается. – В этом случае я вижу только одно объяснение: этот человек каким-то образом проник в квартиру уже после убийства. Видя, допустим, что хозяин квартиры не реагирует на его приход, он подходит ближе и дотрагивается до него. Затем обнаруживает, что тот мертв, и в ужасе – или, напротив, осторожно – покидает квартиру. Скорее в ужасе, поскольку не заметил, что испачкался кровью. По дороге дотрагивается до двери. Кстати, а где именно на двери след?
– Не. не важно!
– Ну, как раз, может быть, и важно. Но другого объяснения я все равно не вижу.
– Есть еще вариант! – подает голов Павлов. – Подозреваемый мог побывать в этом доме до убийства. Человек, которого впоследствии убили, – гипертоник, например, и страдает частыми носовыми кровотечениями. Или просто палец порезал. Гость оказывал ему помощь, испачкался при этом кровью и, выходя из комнаты, дотронулся до двери.
– Ты, часом, за моими мыслями не подглядывал? – удивляюсь я, вспомнив тот бред, который пришел мне в голову буквально полчаса назад.
– А что – они у тебя разве водятся?
«Сам дурак!» – крикнул отец Федор Остапу… Но вообще-то согласитесь: мозги у моих ребят варят.
Не знаю, насколько реалистичны в вашем представлении те решения, что они предложили, но это, все же, уже кое-что. Особенно интересен вариант Удальцова. Разве так уж невероятно, что Власов мог приехать к Глебову уже после убийства? Зачем – это уже другой вопрос. Тот же Шохман, к примеру, мог послать его с каким-либо срочным поручением.
Сейчас гораздо важнее попытаться восстановить возможную картину. Дверь в квартиру вполне могла быть открыта – ее не закрыл убийца – и Сергей вошел. Вот он проходит в комнату и видит Глебова, сидящего в своем кресле. Окликает его, но ответа нет. Власов подходит ближе, трогает хозяина квартиры за плечо и вдруг замечает, что тот весь в крови. И Сергей уходит… Тогда возникает вопрос: почему он тут же не вызвал милицию? Что ж – возможно, и на то были свои причины. Он вполне мог испугаться – вполне резонно, кстати! – что на него первого падет подозрение. Поэтому Власов тихо покидает место происшествия, не заметив при этом, что оставил на двери кровавый отпечаток собственного пальца. Он полагает, что его никто не видел и, соответственно, опасаться нечего. Он ведь не убивал.