– Я не в игры играю, – насупился Петр. – Я дело делаю.
– И много сделал? – съязвил Басов.
– Много. Провел реформу образования. Теперь здесь есть школы – младшие, средние. Есть кадетские и юнкерские училища для подготовки офицеров из мелких дворян и разночинцев. Флот Северороссии – шестой в Европе, уступает только Испании, Англии, Голландии, Португалии и Франции. И это меньше чем за десять лет – благодаря мне. Я создал полицейскую систему и уголовный розыск, до которого в других странах Европы додумаются не раньше девятнадцатого века. Северороссия – единое и сильное королевство, которое, вот увидишь, скоро станет сильной империей. Я прекратил междоусобную войну. Хочешь сказать, что война по-прежнему идет? Да. Но теперь это война Северороссии и Московии, идущая на периферии, а не гражданская война, где брат восстает на брата. А знаешь, как это страшно – гражданская война, когда конница топчет посевы, когда нет недели, чтобы деревня, находящаяся в зоне боевых действий, не была ограблена то одной, то другой стороной? Когда, видя на дороге группу вооруженных людей, ты не знаешь, убьют тебя или только ограбят? Когда соседние государства вмешиваются в усобицу, чтобы отхватить себе кусок пожирнее? А ты что сделал за это время – ты, такой чистый и красивый?
– Я многое понял. И один из моих учеников стал мастером.
– Федька? Строптив, как и был, – буркнул Петр.
– Только теперь он мастер, – улыбнулся Басов.
– Но ведь это же неэквивалентные вещи – то, что назвал ты, и то, что перечислил я! – вскричал Петр.
– Полностью согласен, – подтвердил Басов и, отхлебнув из кубка, посмотрел Петру прямо в глаза. – Неэквивалентные. Я добился большего.
– Мы никогда не сможем понять друг друга, – откинулся на спинку стула Петр.
– Почему же? – улыбнулся Басов. – Я тебя прекрасно понимаю. И ты сможешь понять меня, если захочешь.
– И осуждаешь меня, – глядя исподлобья, полуутвердительно произнес Петр.
– Ни капли, – покачал головой Басов. – Ты сделал свой выбор, я свой. Мы пошли – каждый своим путем. Что-то мы сделали хорошего, что-то дурного. Хорошее зачтется, за плохое придется платить, и не нам решать, где и как. Важно найти свои ошибки и по возможности исправить. Вот и все.
– Что было, того не исправишь, – помотал головой Петр. – Знаешь, я до сих пор не могу простить себе. В самый разгар гражданской войны Иван Грозный во главе своего войска вошел в Новгород и устроил там резню.[37] Дичайшую. Схватил царя Василия и лично его обезглавил, а потом его опричники принялись за бояр и прочий новгородский люд. Никого не щадили – ни стариков, ни детей. Говорят, Волхов был красен от крови сбрасываемых жертв. В живых осталась лишь горстка горожан. Я знаю, что это должно было произойти, – так было и в нашем мире. Но мы могли предотвратить… то есть, э-э-э… Не суть. Конечно, нам это очень помогло: все жители новгородских и псковских земель перешли на нашу сторону. Граф Турашев, сумевший бежать от опричников, перешел на нашу сторону с большим отрядом псковитян. Они прекрасно воевали и воюют на нашей стороне, а Турашев сейчас снова псковский наместник. Один из преданнейших людей. Фактически именно тогда гражданская война и закончилась. Поляки ударили на Москву из-под Смоленска, мы навалились с севера. Ивану пришлось отступить, и теперь он ведет лишь оборонительные бои на своей территории. Это была победа. Но Новгород-то вырезан! Этих людей уже не вернешь.