Я насмешливо покосилась на приятеля. Интересная реакция. Похоже, что он нового клиента ревнует. Интересно, к кому? Или к чему? До сих пор сильной конкуренции среди молодых предпринимателей у Лешки не было. Может, этим и объясняется его неприязнь?
– Сколько ему лет? – спросила я.
Лешка пожал плечами.
– Не помню. Кажется, лет сорок.
– Сорок?
Я почувствовала легкое разочарование. Немолод Иван Дердекен, весьма не молод… То есть в моих глазах, конечно. В двадцать пять лет все, что находится за пределами тридцати шести, кажется старостью.
А в одном очень хорошем фильме было сказано, что в сорок лет жизнь только начинается… Неужели правда?
– Вот стукнет тебе сорок, тогда и узнаешь, – сказал внутренний голос.
Я отмахнулась. Когда это будет! Если мне вообще когда-нибудь стукнет сорок… Как-то не верится, что такое возможно.
– Сорок, – подтвердил Лешка неприязненно.
– Старый, – пожаловалась я.
– Старый… для чего?
Я шутливо долбанула Лешку по предплечью.
– Не говори пошлости!
– У меня создалось ощущение, что ты примеряешь его на себя, – сообщил Лешка, глядя в сторону.
– Я примеряю его для своей статьи, – ответила я сухо. – Шеф велел пролить луч света на эту темную фигуру.
Лешка хмыкнул.
– Значит, ты собираешься с ним познакомиться?
– Долг прежде всего, – сказала я философски.
Лешка снова хмыкнул.
– Ну, да, – произнес он, по-прежнему не глядя мне в глаза. – Долг платежом красен…
Я взяла Лешку за плечи и развернула к себе.
– А ну-ка посмотри на меня.
Он воровато стрельнул глазами по моему лицу.
– Тебе не стыдно? – спросила я строго. – Что за безнравственные намеки?
– Я не за твою нравственность переживаю, – хмуро сказал Лешка.
– А за чью? За Дердекенскую?
Лешка снова стрельнул в меня взглядом.
– Ты красивая, – пожаловался он.
– И что? Спасибо за комплимент, конечно, но ты забываешь главное правило журналистики:
Я подняла палец и процитировала шефа:
– «Никаких личных отношений с объектом!»
Лешка отреагировал как-то странно. Он почему-то покраснел и, сильно заикаясь, произнес:
– А я? Я д-для т-тебя тоже об…об…
Он сделал над собой усилие и, наконец, выговорил:
– Объ…ект?
Я вздохнула. Мне показалось, что Лешка меня упрекнул в нашей дружбе.
– Леш… Ты, конечно, был объектом. Но, во-первых, это было в далеком прошлом. Два года назад. С тех пор я ничего про тебя не писала. Так что мы вполне можем позволить себе оставаться приятелями. По-моему, ничего аморального в наших дружеских отношениях нет.
Лешка покраснел так отчаянно, что я даже испугалась.
– Приятелями? – переспросил он. И тут же сам ответил:
– Ну, конечно! Какой же я идиот!