Она обогнула виллу и увидела столы, стулья и кресла с витыми металлическими ножками, а потом вдруг увидела Фелипе.
Решительным шагом Джемма направилась к нему. В голове теснились вопросы, и она не знала, кто даст ответы на них.
Он неподвижно стоял спиной к ней, глубоко засунув руки в карманы легких белых брюк и уставившись в одну точку поверх невысокой каменной ограды, что окружала террасу. Едва заметный ветерок вздувал рукава его рубашки, иначе он ничем бы не отличался от статуй, которые украшали виллу.
— Фелипе, нам нужно поговорить, — пробормотала Джемма ему в спину.
— Вот как? — проговорил он, не оборачиваясь. — Если мне не изменяет память, раньше мы этим не очень-то занимались. Мы проводили время в постели, в объятиях друг друга.
Джемму резко передернуло от горько-сладких воспоминаний, вызванных словами Фелипе. «В объятиях друг друга…» Она бы могла умереть в его объятиях, обвившись сама вокруг него. Страсть тогда переходила в блаженный сон и снова в страсть. Долгие, долгие дни любви, смеха и опять любви… Неужели ей это приснилось? Сейчас, стоя на террасе под палящим тропическим солнцем, в тысячах миль от дома, глядя на непримиримый разворот плеч своего любимого, она готова была поверить, что то был лишь сон. Дрожа от волнения, она следила, как Мария опускает на один из столиков поднос с тарелками и бокалами.
— Фелипе, вы кушать с сеньоритой Соумс?
— Нет, спасибо, Мария. Я поем попозже. Принесите мне только бренди.
Слушая их, Джемма раскрыла от изумления рот. Она дождалась, пока Мария, разложив приборы и расставив тарелки с салатом и холодным мясом, вернулась в дом, и обратилась к Фелипе:
— Она что, знает тебя?
— Ясное дело. Можно сказать, еще с пеленок. — Он обернулся и холодным кивком предложил ей сесть за стол. — В то наказание, которое я для тебя придумал, голод не входит…
— Может, прекратишь этот вздор, — взорвалась Джемма, — и объяснишь мне, что происходит? Я сюда приехала писать портрет, но пока ничего, кроме оскорблений, не получила. — Эта вспышка ни на йоту не изменила мрачного выражения его лица. — Ты что, живешь здесь? — не дождавшись ответа, бросила она.
— Время от времени — да.
Вне себя от потрясения, Джемма опустилась на ближайший стул. По тому дружескому тону, которым Фелипе разговаривал с Марией, можно было догадаться, что они знакомы, но принять тот факт, что он живет здесь, было выше ее сил. Она знала, что у него есть дом в Нью-Йорке, еще один — в Латинской Америке, но, помня о его колумбийском происхождении, считала, что этот дом находится в Колумбии, а никак не в Венесуэле.