Джемма молча выслушала рассказ. Его жестокая ирония поразила ее. То, что сообщила ей Исобель Соумс, оказалось почти точной копией ее собственного романа с Фелипе — за единственным исключением: Агустин оставил свою возлюбленную, не догадываясь о том, что она ждет от него ребенка. Фелипе же ничего не оставил Джемме, если не принимать во внимание разбитое сердце.
Может, это вообще свойственно латиноамериканским мужчинам — зажигать женщин страстью, а потом бросать их? И не странно ли, что они с матерью влюбились в мужчин одного типа?
Исобель Соумс не пожалела красок. История матери, до горького сарказма похожая на ее собственную, заставила Джемму разрыдаться.
— А ты рассказала бы мне, если бы папа был жив? — выдавила она наконец. Не зная, что Питер Соумс не был ее родным отцом, она оплакивала его смерть, когда ей было семнадцать. Но и правда не уменьшила ее любви к нему. Он был чудесным отцом.
— Нет, не рассказала бы, — честно призналась Исобель. — Твой отец любил тебя, и ты любила его. Я не видела необходимости что-либо менять. Детей у меня больше не могло быть… роды оказались очень тяжелыми… и… в общем, . Питер все равно любил меня.
— А ты? Ты любила его?
— Да, — поспешно бросила мать, а потом вздохнула:
— Ну, конечно, я его любила, мы столько лет были друзьями, но все было не так…
— Не так, как с моим родным отцом? — закончила за нее Джемма, яростно отбросив с лица прядь волос. Настроение ее угрожающе балансировало между гневом и печалью. Слушая мать, она то понимала ее всей душой, то просто не в силах была понять.
— Моя любовь к Агустину была совершенно другой, Джемма, — мягко сказала Исобель. — Единственная в жизни, такая любовь не повторяется. День, когда он уехал в Южную Америку, был самым страшным в моей жизни. Он сказал, что вернется за мной, но так и не вернулся.
— И ты позволила ему уйти, просто взяла и отпустила?! — с горячностью выпалила Джемма. — Ты ждала меня, но не стала бороться за него? А он небось и не знал, что ты ждешь ребенка?
Но уже в тот момент, когда злые слова сорвались с ее губ, она поняла, почему ее мать не стала бороться за любимого. Разве сама она не поступила точно так же? Разве не позволила Фелипе уйти, потому что гордость, смятение, горечь предательства затопили ее душу до такой степени, что не могло быть и речи о мольбах вернуться.
Гордость. Как и мать, Джемма была насквозь пропитана ею. В один прекрасный день Фелипе исчез вместе со своей сногсшибательной кузиной Бьянкой. Неделей позже он оставил на автоответчике послание с просьбой связаться с ним по нью-йоркскому номеру. Разумеется, она этого не сделала. Он же бросил ее, уехал, забрав с собой Бьянку, разве нет? Джемме осталось лишь записанное на магнитофон послание — странное, сухое, без единого слова о том, что он любит ее и тоскует по ней, без единого намека на теплоту в бесстрастном, ровном голосе. Видит Бог, она бессчетное количество раз прокручивала пленку в попытке услышать то, о чем мечтала, уловить хотя бы слабое напоминание об их любви, о целой неделе их любви и страсти. Но не нашла ничего.