— И что она сделала?
— Она взяла ножик, который ей мама для грибов дала, размахнула его и кинула в Бабу Ягу. И попала ей в лицо, и тогда Баба Яга закружилаcь и упала в пtчку и сгорела.
— Ага! — сказал доктор.
— И тогда мама расколдовалась, ведь это Баба Яга ее делала злой, а теперь она стала доброй, и они с дочкой пошли домой, и потом им всегда вместе было хорошо.
— Ну вот и умница, — сказал доктор. — Так твоя история и закончилась?
— Да, — кивнула сказочка. Она сидела в кресле, на щеках у нее еще блестели слезы, но она улыбалась. Она даже как будто немного выросла.
— Ты — хорошая сказка, — сказал доктор.
* * *
Давайте я расскажу, как появилась эта сказка. Она почти не придумана. То, что рассказала вначале маленькая сказочка — это такая выжимка из двух сказок, которые написали два ребенка, мальчик и девочка, с которыми я работал в детском доме. Я просил их рассказывать мне сны и сказки — это были дети восьми-девяти лет — я это все записывал, и вот им это понравилось, и они стали писать сказки сами. И вот они написали мне две такие сказочки, которых я сам довольно сильно испугался. Это понятная тема для детей в детдоме, но мне действительно стало страшно, и я не знал, что с этим делать.
Прошло какое-то время, и вот наши дети стали рисовать картинки на японский конкурс детского рисунка по такой веселой теме «Катастрофы». Эти рисунки превратились в эпидемию, дети рисовали их не только на уроках, но и сами по себе, и стали получаться картинки одна ужасней другой: пожары, наводнения, войны и так далее. Эта эпидемия ужасов, понятно, захватила всех, кто там работал, и мы стали думать, что с ней делать.
Там работала одна женщина в должности психолога, хотя она больше называла себя астрологом, и вот она сказала, что все эти рисунки — проявления черных сил, и их всех нужно собрать и сжечь, даже устроить нечто вроде ритуала. И мы действительно не знали, что делать, но идея со сжиганием нам не понравилась, и вот мы стали делать вот что (это было вовсе не моей идеей): мы стали садиться с ребенком перед нарисованной им такой ужасной картиной и писать по ней рассказ — ну, что там произошло и так далее. А потом просто эти рассказы продолжать. «Ну хорошо, лес стал гореть, а что было дальше?»
И оказалось, что дети прекрасно сами придумывают продолжения, причем продолжения обычно счастливые. Один мальчик, которому в свое время грозил диагноз дебильности, нарисовал действительно страшную картину пожара — в черном и оранжевом — и там посредине стоял дуб, из огромного дупла которого разные звери прыгали в огонь… Так вот, когда его стали спрашивать: «А что было потом?», он вдруг сказал, что из этого дупла вылетели бабочки, они сильно махали крылышками, и от этого пожар затушился. И так далее. Оказалось, что в большинстве случаев стоит продолжить то, что казалось страшным, и оно проявлялось совсем по-другому, и приводило к хорошему концу.