— Начинаю понимать.
— Вам должна быть ясна поручаемая задача. На практике, конечно, мы проводим это в первый раз. Поэтому присмотритесь. Нужна осторожность, осмотрительность, актерам необходимо особое руководство. Среди них много случайного элемента, но уже то, что они едут на фронт добровольно, много значит.
В кабинет вошел секретарь.
— Михаил Васильевич, с Каховкой восстановлена связь. Блюхер у аппарата.
— Я думаю, мы поняли друг друга? — сказал Фрунзе, протягивая руку и направляясь к двери.
— Так точно, — ответил Кудряшов неуверенно, но с привычной военной четкостью и вышел из кабинета командующего фронтом.
В коридоре он несколько минут постоял, почесал стриженый затылок и медленно двинулся к двадцать первой комнате. Протянув сотруднику бумаги, спросил:
— Все тут в порядке или нужна еще какая-нибудь подпись?
— Как же, все в порядке, и мандат подписан.
— Скажите, где эта моя часть или как ее там звать?..
— Это недалеко. У Благовещенского базара. На углу — большое здание, бывшее торговое помещение. Там увидишь надпись: «Сборный пункт красноармейской агитационной труппы».
* * *
Краткий категорический мандат говорил, что: «Тов. Кудряшов — комиссар полевой агитационной театральной труппы. Все гражданские и военные власти обязаны оказывать ему содействие» и пр. и пр.
— Есть, принимаю. Принимаю потому, что этого требует партия. Значит, так и должно быть. Ах, матрос, мог бы ты и раньше догадаться!
Выйдя из штаба, он стал пробираться к Благовещенскому базару. Пересек большую площадь, прошел через мост над чахлой речонкой и очутился на рынке. Там, в торговых рядах, красовалось и пестрело все богатство украинской земли. Урожай был обильный, и, несмотря на бушующую кругом гражданскую войну, всего было вдоволь.
Вот и дом, где расквартирована 6-я агитационная театральная труппа. У ворот Кудряшова охватило давно неиспытанное смущение. Он не мог себе представить, как произойдет встреча. Будь это воинская часть — он пошел бы прямо к командиру и в дружеской беседе ознакомился с положением. А здесь?
Кудряшов вошел во двор. Там стояли три странного, невоенного вида фургона. Под навесом скучали лошади. Около одного из фургонов, сидя на земле, молодой красноармеец чинил сбрую.
— Эй, дружок, какая тут часть стоит?
— Шестой полевой театральный.
В сердце Кудряшова заиграло вдруг какое-то радостное, светлое чувство.
— А ты кто будешь?
— Я — повозный коновод. У нас три фургона — это как бы обоз наш.
— Так. Ну, а еще кто есть?
— Товарищ комендант — он и лежиссер, Борис Давыдович Левензон, — объяснял парень. Он немного заикался.