— Дед знал?
— Моя жена ничего не сказала мне до тех пор, пока не попала в больницу, и тогда…
— Когда Глория лежала в больнице? — вмешалась Николь.
— Через несколько месяцев после того, как ты ушла. У меня был нервный срыв, — сказала мачеха.
— Почему мне об этом ничего не сообщили? — строго спросил Пол.
— К тому времени, когда я смог сообщить мистеру Уэбберу о том, что наделала Глория, замок был уже продан, сэр, — пояснил Николас. — Мистер Уэббер посоветовал нам молчать.
— Молчать? — повторил Пол, едва заметно вздрогнув. — Дед не советовал вам говорить мне об этом?
— Мистер Уэббер считал, что вы уволите меня, и это как раз то, чего мы заслуживали… Но в то же время с больной женой и при полном отсутствии средств… — Дворецкому становилось все труднее формулировать мысль.
— И у вас оставался чертовски небольшой выбор: умереть под мостом или выйти на большую дорогу, — мрачно закончил за него Пол. — Да, видно, мне иногда очень полезно взглянуть на себя глазами других.
Николь пересекла комнату, чтобы обнять мачеху.
— Все в порядке, — мягко сказала она, бросив на Пола умоляющий взгляд. — Пол понимает. Он не сердится. Все это теперь в прошлом.
— Очевидно, я должен подать заявление об уходе, сэр, — сказал Бартон.
— Я женюсь на вашей дочери, Николас. Боюсь, вы обречены не разлучаться с нашей семьей до конца дней.
— Женитесь на моей дочери?! — Старик был явно потрясен.
— Да, мы женимся, — подтвердила Николь.
Улыбка осветила утомленное лицо ее отца.
— Это прекрасная новость. — Он помолчал. — Я отведу Глорию вниз, если можно. Признание далось ей не так-то легко.
Молчание установилось сразу после того, как они вышли. Николь понимала, что сейчас последует, и, для того чтобы как-то предупредить ярость Пола, проговорила:
— Я хотела рассказать тебе об этом после свадьбы.
— Ну, спасибо тебе за такое выражение заботы обо мне и своем отце, — скривив рот, произнес Пол. — Какого черта ты молчала все это время?
— Я не знала, что Глория призналась моему отцу, — сказала Николь. У нее начала болеть голова. — Это не моя тайна и не мне ее раскрывать.
— Ну да, вместо этого ты позволила называть себя воровкой, — почти не разомкнув рта, сказал Пол, нервно потирая руки, чтобы унять их дрожь.
Николь поспешила объяснить, почему мачеха решилась на воровство. Глория задолжала по кредитной карточке. Стыдясь признаться мужу и понимая, что их скромный бюджет никогда не позволит расплатиться, как только этого потребуют, она с отчаяния прибегла к крайней мере. Все украденное сбыла за бесценок бесчестному торговцу. По чистой случайности Николь нашла украденный и спрятанный у мачехи миниатюрный портрет, заставила трясущуюся от страха пожилую женщину признаться во всем. Она оплатила остаток долга по карточке из своих сбережений, которые у нее имелись от кое-какой поденной работы.