Требует, значит. Наверное, она еще не знает, что требовать отныне право монарха, каковым я теперь и являюсь.
— Ну что ж, пусть войдет.
Тип пошел к выходу, но я, зная истеричный нрав своей бывшей, живо окликнул его.
— Знаете, маршал, пригласите, пожалуйста, сюда телохранителей.
— Слушаюсь, сир!
По знаку Типа в столовую вошли пятнадцать амбалов с огромными животами и не менее толстыми мордами. Я подозревал, что это были родственники Типа, в прошлом торговцы на рынке «Кармель» или специалисты по китайской кухне в его бывшем ресторане.
Они стояли вокруг меня истуканами готовые в любой миг вырвать браунинги из-под мышек.
Меры безопасности были приняты, и я распорядился впустить свою бывшую половину.
Она вошла этакой вальяжной походкой чужая и ненужная.
— Ну, здравствуй, Трахтман! — с издевкой сказала она.
— Допустим, — сказал я.
— Слышала про твои успехи-то, — сказала она, — не скрывая усмешки.
— Растем потихоньку, — в тон ей отвечал я.
Когда я был супругом этой женщины, она часто без всякого на то повода называла меня тюфяком. Теперь я имел возможность доказать ей обратное:
— Вот удостоверение, — победно произнес я, — здесь написано, что я сверхмужчина.
Жена залилась звонким смехом и вдруг истошно запричитала:
— Ой, тошнехонько мне, ой мне тоскливо…
Дура эта родилась во время коллективизации в Оренбургской губернии и чуть что любила с подвывом поохать, умело пользуясь при этом перлами неисчерпаемого колхозного фольклора.
— Отставить! — я ударил кулаком по ручке трона. Телохранители потянулись к подмышкам. Я лихорадочно соображал, что бы еще такое предпринять, чтобы эта женщина умолкла. В присутствии посторонних она могла ляпнуть что-нибудь унижающее мое мужское достоинство. И я поспешил отвлечь ее.
— Ты знаешь, — сказал я гордо, — у меня теперь большая семья.
— Слышала, семьсот говорят жен-то, — сыронизировала она.
— А ты как думала, хочешь на должность дворцовой экономки?
— Плевать, — сказала жена, — плевать я хотела на твою должность.
Она, в самом деле, плюнула и попала на фотографию в моем удостоверении. Это был акт прямого хулиганства, явное оскорбление моего величества. Телохранители озверели. Они вырвали пистолеты из подмышек.
— Стоп! Стоп! — вскочил я, — спрячьте пушки, мальчики! Дура! — сказал я жене, — я положу тебе хороший оклад, тужить не будешь.
— Экономь сам на своих индюшек, — гордо сказала она, — я место потеплее нашла.
Я рассмеялся:
— Что нашла-то, Мура?
— Трон Терпсихоры!
— Какой там еще Доры?
— Неуч! Не Доры, а Терпсихоры, царица Египта, — поправила жена.
Я знал, что она блефует. Вряд ли кто в здравом уме мог предложить моей корове столь ответственный пост.