Черная роза (Скай) - страница 301

Тэсс провела пальцами по изящному контуру шпильки.

— Я продам Фарли и завтра же последую за тобой на борту «Либерте», любовь моя. — Она не колебалась, хотя ее сердце слегка сжалось при мысли о расставании с этими любимыми старыми развалинами.

Но камни и глина были ей теперь ни к чему — Тэсс это знала.

— Полагаю, твоей команде придется привыкнуть к женщине, приводящей в беспорядок их канаты и паруса.

Дейн изучал ее лицо, все еще не убежденный до конца.

— Будем считать, — добавила Тэсс, и глаза ее лукаво засияли, — что жизнь с Андре ле Бри требует определенных… э-э… вознаграждений. — Она приложила нежный пальчик к темной поросли волос у шеи Дейна. — Очень приятных вознаграждений.

Ее муж застонал, и его глаза подернулись дымкой.

— Ты делаешь меня бесконечно счастливым человеком. И я намерен сделать счастливым каждый день нашей жизни.

Тэсс изогнула губы:

— И правильно поступите, милорд, ибо я знаю лихого французского капитана, который с удовольствием занял бы ваше место.

С ее губ слетел легкий смешок, когда муж подхватил ее сильными руками и стал подниматься вверх по холму в сторону белого сада.

— Дейн?

— Хватит шутить, жена, — пробурчал он. — Я превращу тебя в послушную женщину еще прежде, чем разделаюсь с тобой этой ночью.

И там, рядом со старинной дубовой рощицей, под немигающим серебряным оком луны, он снова сделал ее своей женой. Не так, как велит мужчине церковь, а так, как велит ему природа и земля — всецело и безвозвратно, — пока их дыхание не смешалось и сердца не забились в унисон, пока она не стала плотью от его плоти и кровью от его крови.

— Первый раз — для забвения, — шептал Рейвенхерст женщине, лежащей в его объятиях. — Второй раз — для страсти. И третий, в вихре лунной пыли и болотных огней, — навсегда.

Вокруг них плыл опьяняющий аромат лилий и жасмина и, как ни странно, аромат лаванды, хотя лаванда не росла поблизости. Поглощенные своим счастьем, они не заметили слабого сияния, исходящего от сада.

— Навсегда, красавица моя, — казалось, шептал ветерок. — Пойдем домой, детка, нам многое надо успеть.

На ветру ненадолго затрепетал нежный, мелодичный смех, потом тихо замер.

В свое время в центре этой мирной лужайки вырос куст, и на нем расцвела роза.

Прохладной летней ночью, когда из бухты дует резкий, напористый ветер, кажется, что листья трепещут и вздрагивают, нашептывая что-то.

А порой, когда с болот поднимается туман, подобно призракам старинных возлюбленных, путники могут поклясться, что слышат отдаленный смех и чувствуют аромат лаванды.

Именно в такие ночи, когда деревья светятся странными, мерцающими огнями, играющими на болоте, в густые ветви этого розового дерева прилетает соловей и поет невыразимо сладким и печальным голосом; и путники замедляют шаги и прислушиваются в мечтательном благоговении.