— Ну уж нет. Прекрати увиливать. Скажи, вмешивался ты в мою жизнь или нет?
— Ты хотела вернуться в Килдалтон. И приехала ко мне, потому что я твой лучший друг. Ты сама так сказала, помнишь? Пожалуйста, отпусти меня, Элпин. Мне нужно повидать Саладина. Боюсь, что он чувствует себя так же отвратительно, как и я.
— Это не ответ.
— Ответ.
— Нет. Зачем я была нужна тебе? Он не шевелился.
— Потому, что я люблю тебя, Элпин, — тихо признался он. — А ты, как мне кажется, пытаешься найти причину, которая позволит тебе не отвечать мне взаимностью.
Ее сердце запело от счастья. Элпин не ожидала, что Малькольм признается ей в любви сейчас, когда между ними так много невысказанного и нерешенного.
— Это нечестный ответ, Малькольм.
— Нечестно любить тебя? Почему?
— Потому, что ты сказал это, чтобы отвлечь меня.
— Тогда это честно. Ты тоже часто отвлекаешь меня. Ты прекрасна.
— Нет. Я слишком мала ростом, и загар не в моде.
— У тебя чудесная кожа. Ты моя неутомимая помощница.
— Откуда ты знаешь, какая из меня помощница? Ты сам ограничил мою деятельность кладовкой и кухней.
Он приподнял брови и выразительно обвел взглядом постель.
Смутившись, Элпин сказала:
— Ну… за стенами этой комнаты ты не интересуешься моим мнением по поводу важных дел.
— Например?
— Например, когда ты приказал перегнать стадо овец из Фарлетона на Дворничий пустырь.
Он посмотрел на диван.
— Осенью я всегда перегоняю овец поближе.
Элпин не собиралась докучать ему жалобами, но не могла остановиться.
— Если бы ты спросил меня, я сказала бы, что было бы лучше перегнать стадо в долину. Это было бы практичнее. Ведь ты платишь братьям Фрэзерам за то, что они выкашивают там траву. А овцы бесплатно объедят ее.
— Это правда, но на что тогда жить Фрэзерам? Они люди гордые.
— Гордые и прекрасные работники. Они могут научиться стричь овец или, что еще лучше, обзавестись собственным стадом. Фрэзеры немолоды, и у них нет земли. Что станет с ними, когда преклонный возраст помешает им размахивать косой?
Ее практичность изумила Малькольма. Он только что признался этой женщине в любви, а она восприняла это как еще одно домашнее поручение. Чтобы скрыть свое разочарование, он принялся искать пробелы в ее теории.
— Я забочусь обо всех моих людях, в том числе и о Фрэзерах.
— Но это благотворительность. Сомневаюсь, что их старость будет счастливой, если им придется жить на твои подачки.
Она вспоминала свою собственную жизнь бедной родственницы. Эта женщина расцветала при виде ответственности, как другая — при виде нового платья. Это было еще одной причиной, заставившей его влюбиться в нее.