Возмущенная оценивающим взглядом незнакомца, Сара не приближалась к столу. Все равно она бы не удержала отца. Если она пыталась с ним спорить, это только ставило в неловкое положение их обоих.
Она слышала, как Маргарет Керне, друг семьи, прошептала мужу:
— Джорджи сошел с ума: играть с Келлумом Грантом!
У Сары упало сердце: значит, вот он каков, знаменитый Келлум Грант! Для него эта ставка как разменная монета! Келлум Грант… Звезда Нью-Йорка, ходячая легенда о нищем, который стал принцем. Легенды ходили о его беспощадности.
Темный вечерний костюм, белоснежная рубашка, оттеняющая смуглое волевое лицо. Рядом с ним все казались бледными, даже те, которые привезли с собой легкий, золотистый загар с заснеженных лыжных склонов, как и следовало в марте. «В нем есть что-то вульгарное», — защищаясь от его обаяния, подумала Сара. Не обошлось и без латинской крови. Отсюда и манеры — самец превосходный. Нетрудно было представить его на пляже, с его наглым, уже знакомым ей взглядом, раздевавшего проходивших мимо женщин. Вряд ли он играет по правилам — и здесь у стола, и вообще. Взгляды их встретились, и Сара вздрогнула, потому что в глазах его сверкнул победный огонек.
— Выхожу из игры, — вдруг сказал он. Эти спокойные слова были для всех полной неожиданностью. Джордж Сент Клер восторженно вскрикнул.
— У вас же идет карта! — вырвалось у Стефена Эплтона, но американец взглядом остановил его.
Сара резко отвернулась и пошла прочь.
— Ах, вот в чем дело! — ухмыльнулся Эплтон, увидев, как Кел провожает ее глазами.
— Да, именно в этом, — негромко, но твердо ответил Грант.
Сад был пуст. В ночном безоблачном небе застыл серебристый диск луны. Сара подставила лихорадочно горевшие щеки резкому ветру. От напряжения свело плечи. Она вдруг поняла, что, когда Келлум Грант сложил карты, он заключил с ней сделку. Она снова ощутила на себе его опасный взгляд, от которого каждый нерв в ее теле трепетал: «Берегись!» Беречься — чего? Этого она не знала, но чувство опасности не покидало ее.
Аккуратно подстриженный сад лежал перед ней во всем своем геометрическом совершенстве. Как хотелось ей сейчас покоя и надежности, символом которых он был! Впрочем, и здесь все было поддельным.
На месте сада когда-то переплетались густые заросли. Рейвенсвуд был построен в XVI веке и сначала назывался Бриттен-Касл. Новым своим названием он был обязан громадным черным птицам, гнездившимся в его полуразрушенных стенах. Сколько было потрачено денег, чтобы создать здесь уголок, полный чарующих контрастов! Теплый свет, льющийся из окон ресторана и казино, манил к себе, но для Сары, в ее смятении, гораздо больше поэзии заключалось здесь, в этих развалинах, открытых пронзительному ветру. Она услышала крик петуха и подумала, усмехнувшись: «Магнитофонная запись?» Сохранять прошлое — дорогое удовольствие. Романтика Рейвенсвуда манила к себе Грантов мира сего уж конечно больше, нежели ветхие развалины Бриттен-Касла.