— Никто не звонил?
Он, будто и ждал именно такого вопроса, ответил без промедления:
— Звонили.
— И что ты сказал?
— Попросил еще позвонить... — и он, словно посетовав на мою недогадливость, пожал плечами.
Судя по некоторым наблюдениям, наши два полных котелка произвели на него вполне благоприятное впечатление. Мне показалось, что со стороны Алексея послышался некий специфический звук, который возникает при голодной спазме в желудке.
Кстати, о желудке. Побаливает потихоньку. Противненько, надоедливо ноет. Зато с удовлетворением отмечаю, что с каждым днем мой брючный ремень приходится затягивать все туже и туже.
Обед получился поистине царским: грибной бульон— это первое. Второе—грибы из бульона. На третье—малина. И еще четвертое блюдо — горячий отвар из шиповника. Покончив с обедом и благоразумно оставив малину на ужин и даже на завтрак, мы пришли к единодушному мнению, что так вполне можно жить.
Полного голода, как такового, мы еще не испытывали, но слабость ощущалась сильная. А головокружение почти не проходит. Леша объяснил, что это из-за недостатка белков.
Толя, человек неустанный, попросился разведать лес в той стороне, куда мы еще не заглядывали. Может, там что-нибудь попадется. Вернулся он через час, как мы условились. Принес два подберезовика. Больше не нашел ничего.
Ближе к вечеру стал накрапывать дождик. До сих пор нам везло: грозовые тучи пока обходили нас стороной и дождичек если и поливал, то мелкий и кратковременный. А сейчас, чувствовалось, приближается нечто серьезное.
Мы с Толей быстро нарубили шесть кольев и вбили их в два параллельных ряда. Два средних — чуть повыше других, так, чтобы получилась двухскатная кровля. Потом натянули потуже пленку, крепко привязав ее к концам кольев шнурками. Кажется, и в сильный ветер должно устоять... Но Толя со своей стороны сделал надежнее, как всегда более аккуратно, чем я, и в результате с края, где лежал Алексей, потекло. Не на него, правда, но потекло. Отметил свой просчет. Надо учесть на будущее.
Дождь заметно усилился. Сначала это был какой-то неуверенный дождик, а потом разгулялся, словно обретя веру в себя. Дрова, собранные в кучу возле костра, почернели, промокли. И я, глядя на них, обеспокоенно думал: будут ли они гореть теперь, мокрые?
Стало совсем темно. Лишь костер бросал желтые отсветы, вырывая у мрака небольшое пространство. Струи ливня хлестали с оглушительным треском по туго натянутой пленке, били по стволам и кронам деревьев, создавая ровный и громкий шорох. Как бы хорошо было спать сейчас в теплом доме, возле огня, поев хоть немного горячей картошки с хлебом и солью... Только где-то очень далеко это от нас...