Какой-то серебристый блеск примерно в миле впереди вывел Грегга из раздумья. Он натянул поводья, остановил лошадь и достал из кармана куртки, лежащей рядом на повозке, маленькую подзорную трубу в кожаном чехле. Грегг выдвинул ее секции и поднес к глазу, сморщившись от тупой боли в суставах. Только-только рассвело, и, несмотря на жару, в руках еще сохранялась ночная окоченелость.
Почва уже начала раскаляться, приводя нижние слои воздуха в колышущееся движение, и подзорная труба показала расплывчатую мерцающую фигуру молодой женщины, возможно мексиканки, в серебристом платье. Грегг опустил трубу, отер пот со лба и попытался осмыслить увиденное. Одетая подобным образом женщина будет редким зрелищем где угодно, даже в самых роскошных сапунах Сакраменто. Но увидеть ее на тропе, в трех милях к северу от Коппер-Кросс — к такому событию Грегг был совершенно не подготовлен. Другой любопытный факт заключался в том, что пять минут назад, глядя с гребня горы, он готов был поклясться, что впереди никого нет.
Он снова посмотрел в подзорную трубу. Женщина стояла на месте и потерянно озиралась по сторонам. Это тоже весьма озадачило Грегга. Посторонний легко мог сбиться с пути в прериях южной Аризоны, но осознать, что она заблудилась, ей следовало задолго до окрестностей Коппер-Кросс. Вряд ли сейчас есть толк внимательно изучать монотонный ландшафт, словно при виде чего-то нового.
Грегг повел трубой, пытаясь обнаружить повозку или убежавшую лошадь — словом, то, что могло объяснить присутствие женщины. Но разглядел только пятнышко пыли вокруг едва заметных точек в виде двух всадников, скачущих по боковой тропе к ранчо Портфилда. Сперва он решил, что тайна наконец прояснилась. Джош Портфилд иногда привозил девиц из своих вылазок на ту сторону границы, и в его характере попросту вышвырнуть потом неугодившую или надоевшую гостью. Но более внимательный взгляд на всадников показал, что они приближаются к основной тропе и, вероятно, пока не догадываются о присутствии женщины. Однако именно их появление заставило Грегга призадуматься, ибо скорее всего его ожидала неприятная встреча.
Он не был по природе осторожным человеком, и первые сорок восемь лет своей жизни почти умышленно следовал политике борьбы со скукой. Очертя голову он бросался на защиту слабых и обиженных, в каждой сомнительной ситуации полагаясь на свою сообразительность и быструю реакцию. Эта политика привела его к посту неофициального блюстителя порядка и — жарким полднем одного зловещего лета — поставила лицом к лицу с немыслимой задачей укрощения Джошуа Портфилда и четырех его дружков, возбужденных немалым количеством виски. Из этого эпизода Грегг вышел с изувеченными руками и новой привычкой продумывать каждый свой поступок с тщательностью шахматиста.
