Он прошел к задней стене студии, чтобы поближе рассмотреть поразивший его витраж.
– Твоя работа – просто великолепна. Ты здорово продвинулась.
– Я изменилась, Пол, – сказала она. – Я уже не та женщина, которую ты знал. Пожалуйста, пусть у тебя не будет иллюзии, что между нами могут возникнуть какие-то отношения.
– Только дружба.
– Нет. Это невозможно, – она понизила голос, и он понял, что в студии есть еще кто-то. – Нас связывало слишком многое, чтобы теперь мы могли оставаться просто друзьями.
Теперь он подошел к ней достаточно близко, чтобы разглядеть милые морщинки, залегшие в уголках глаз и губ. Ему захотелось увидеть ее улыбку, услышать ее смех, отражающийся от стекла звонким эхом.
– Я работаю в «Газетт», – сказал он, – но пишу и для других изданий. Я хотел бы написать о тебе статью для журнала «Сискейп».
– Нет.
– Я уже говорил по этому поводу с редактором. Пожалуйста, Энни. Это поможет мне сделать себе имя здесь.
У него за спиной скрипнула дверь, и Пол вздрогнул от неожиданности. Он повернулся и увидел крупного мужчину с волосами, собранными сзади в хвост, вышедшего из соседнего помещения, которое, по-видимому, было темной комнатой. Энни шагнула ему навстречу.
– Том, – сказала она, – это – Пол Маселли. Он журналист и хочет написать обо мне статью для «Сискейп».
– Привет. – Пол пожал руку Тома.
Что ж, он поддержит ее игру: пусть они будут незнакомы друг с другом, если ей так хочется.
– Ну, вы не могли бы выбрать лучшего персонажа для своей статьи, – сказал Том. – Вам просто не встретить более разностороннего человека. Без нее не обходится ни одно начинание в нашем обществе. А в том, насколько она талантливая художница, вы можете убедиться сами.
Том настолько увлекся, подробно рассказывая Полу о работе Энни, что тот достал блокнот и начал делать записи. Энни же села за свой рабочий стол, глядя на них без тени улыбки.
Так начались их интервью. Он позволял ей говорить о ее детях, о муже. Эти встречи питали его навязчивое увлечение. Он послал к ней в студию фотографа из «Сискейп» с заданием снять несколько десятков фотографий – гораздо больше, чем могло потребоваться для статьи, – с тем, чтобы оставить их себе. Он воображал, что улыбка, с которой Энни позировала перед объективом, предназначалась ему. В реальной жизни она почти не улыбалась ему. Он не сомневался – она снова хотела его. Никакой другой причиной нельзя объяснить то, что она боится находиться рядом с ним. Она должна хотеть его – иначе и быть не может.
У Пола не было настоящих друзей – одни знакомые. Его буквально распирало от потребности выговориться, но он не мог никому довериться. Никому, кроме Оливии, готовой его выслушать.