Результаты землетрясения были всюду видны, жители ютились во времянках, заново возводились крепкие, устойчивые на случай новых землетрясений одноэтажные дома. Но в городе чувствовалось оживление. Только что кончился годичный траур по всем погибшим в тот страшный день, с лиц исчез шафранный цвет страха, на губах появились улыбки; в садах, на гуляньях начинали раздаваться звуки музыки и песен, люди сменили черные одежды скорби на яркие, праздничные, радующие глаз.
Идя к дому Махмуда-аги, Сеид Азим размышлял о смысле жизни. Человек рождается... Человек умирает... Жизнь вечно продолжается. Не будет меня, не будет тебя... Отцов сменяют сыновья, сыновей внуки, а жизнь на земле вечна... Все останется после нас: вода, воздух, земля, эти голубые небеса, это многоцветное мироздание с новыми прекрасными людьми, с их судьбой, с их улыбающимися губами, лицами...
Его встретили звуки музыки и возгласы "отлично!", "молодец!", "великолепно..." Видимо, кто-то танцевал в доме Махмуда-аги. Вот и хлопки аплодисментов. Он приблизился к воротам. Музыка зазвучала призывно, словно ухватила его за руки и втащила внутрь. Он на минуту задержался перед ярко освещенными окнами дома. Сердце сдавила мимолетная грусть по давно ушедшему времени, глаза ослепила картина застолья былых меджлисов... И вдруг перед ним ожило далекое видение: танцевала Сона... "Конечно, Сона, кто, кроме нее, способен украсить торжество в этом доме? Разве без Соны может быть танец, музыка? Миндалевидные глаза, кудрявые локоны вокруг матового лба, длинные жгуты кос, извивающиеся и летящие вслед за стройным телом, маленькие ножки в разноцветных шерстяных носочках, изящные нежные руки то на талии, то над головой... О аллах всемогущий, я снова опьянен..."
Он будто забыл о несчастьях, настигнувших Сону, душа его вновь наполнилась любовью к женщине, которая была феей его вдохновения, царицей его души... Он присмотрелся. В центре комнаты действительно танцевала женщина... Но это была не Сона. Поэт узнал танцовщицу. Это была младшая подруга Соны, единственная из чанги, способная заменить исчезнувшую царицу. Хорошенькая Ниса плыла по кругу, подняв маленький подбородок. Все в ней было миниатюрным и приятным: небольшой носик, рисованные брови, хрупкие кисти гибких рук. Пышные кудри выбивались из-под шелковой шали.
Поэт с искренним восхищением оглядывал тоненькую фигурку танцовщицы, поражаясь ее способностям и обаянию. Он не спешил занять предложенное ему место, боясь упустить хоть одно движение из танца Нисы, и продолжал стоять у дверей.