— Кто едет? — спросил караульный казан.
— Слезь, тогда увидишь! Разуй глаза-то! — раздался повелительный окрик.
— Нам попусту спускаться не указ. Ты сам отзовись! — откликнулся воротный.
— Да ты что, сатана, оглох?! Ить я государев судья войсковой!
— Алекса-андра Иваныч! — зашумел казак. — Прощенья просим. Ить, право, я тебя по голосу не признал! Сей миг отворю!
Слышно было, как казак поспешно затопотал сапогами, сбегая по лестнице с башни.
Второй казак, склонясь с башни, негромко окликнул:
— Эй, ватаманиха! Сам Творогов едет. Он у государя в первых. Проси его. Укажет, то и в крепость вас впустим…
Салават услыхал эти слова и тоже зашагал к воротам.
Толпа русских крестьян, башкир, тептярей, мишарей сбилась у самых ворот. Слышны были какие-то переговоры и перекоры, пока отпирали замки на воротах изнутри крепости, но вот ворота со скрипом растворились, и с понуканием и хлёстом кнутов из ворот потянулись воза.
— Куды-то столько возов? — спросил воротный, которого Салават узнал по голосу.
— Не твоего ума! Сколько надо, столь и возов! — огрызнулся хозяин обоза.
— Тпру-у! Но-о, пошла-а!.. Давай, давай влево! Смотри, бес, колесом-то в яму! Зава-алишь!.. — кричали казаки-возницы, нахлёстывая лошадей, выводя их под уздцы и присвечивая фонарями под колёса возов.
— С дороги! Эй! Что за толпа сошлась?! — грозно прикрикнул рослый казак, войсковой судья Творогов. — Дайте-ка возам проехать!
Первой осмелилась подступиться к грозному начальнику крестьянская атаманша:
— Лександр Иваныч, укажи воротным нас в стены пустить.
— Отколь вы пришли, что за люди?
— Из крепостных крестьян мы, по государеву кличу сошлись…
— А мы ведь башкирцы, тептяри, мишари — всяких народов люди, — сказал Салават, подошедши к Творогову.
— Когда ж государь баб-то кликал? Для бабьей службы у него и казачек довольно будет! — обратясь к атаманше, насмешливо пошутил Творогов, даже не глядя на Салавата.
— А ты бы зубы-то не чесал, Лександра Иваныч, — отрезала атаманша. — Ведь люди дома побросали, семейки покинули, землю, господ побили, на государеву службу пришли, а ты над судьбой народной и над царским указом глумишься, как скоморох!
— Я вам без шутки, братцы, скажу — и башкирцам и русским, — серьёзно сказал Творогов, спрыгнув с седла. — Шли бы вы все по домам, откуда прибрались.
— Как по домам?! Ведь мы к государю! — воскликнул Салават, не веря ушам.
— Мы к батюшке пресветлому царю. Он нам письмо писал, — подхватили в толпе крестьян, окружая Творогова.
— Дьячок читал! — раздались голоса.
— Мы всем сходом слушали да сразу и взялись кто за топор, а тот — за вилы…