Он подумал, не дать ли Иоахиму больше десяти гульденов. Вверенные ему Гертрудой средства значительно уменьшились. Какая разница, если они уменьшатся еще немного? Что, если заплатить Иоахиму сто гульденов или даже двести? Возможно, увидев деньги, Иоахим удовлетворится столь малым. Конечно, человек в его положении не откажется от ста гульденов.
Вероятно, разумный человек, которого когда-то знал Мигель, исчез, но вдруг деньги смогут воскресить его? Вдруг он как женщина из старой сказки, которой была нужна лишь волшебная туфелька или волшебное кольцо, чтобы к ней вернулась былая красота? Может быть, если дать Иоахиму возможность помыться, хороший обед, мягкую постель и надежду на будущее, он проснется?
— Если бы вы обратились ко мне как порядочный человек, — наконец сказал Мигель, — и скромно попросили денег, я бы помог вам. Но после ваших выходок у меня нет такого желания. Уходите. Если я увижу вас здесь опять, я вас побью до бесчувствия.
— Знаете, почему от меня так ужасно воняет? — спросил Иоахим громким и визгливым голосом. Не дожидаясь ответа, он полез в карман и достал кусок чего-то серого и скользкого.
Через несколько мгновений Мигель понял, что ему не почудилось: оно шевелится.
— Это кусок гнилой курятины. Я положил его в карман, чтобы оскорбить вас и ваших женщин. — Он засмеялся и бросил мясо на землю.
Мигель отпрянул.
— Вы не поверите, как быстро бедняк узнает, где можно купить червивое мясо и кислое молоко. Пустой желудок надо чем-то наполнить, хотя моей привередливой женушке не по душе тухлые продукты. Подойдите. — Иоахим шагнул вперед и протянул правую руку, скользкую от мяса. — Пожмем руки в знак нашей дружбы.
— Уходите. — Мигель не хотел показывать отвращения, но он ни за что не дотронется до его руки.
— Я уйду, когда захочу. Если вы не пожмете мою руку как человек чести, это меня оскорбит. А если меня оскорбить, я сделаю нечто, что нанесет вам непоправимый вред.
Мигель до боли стиснул зубы. У него не было сил гадать, когда этот сумасшедший Иоахим решит поведать о своих несчастьях перед маамадом. Но если дать глупцу деньги, это тоже не поможет. Он их пропьет и потребует еще. Мигелю следует не давать ему ничего и надеяться на лучшее.
— Уходите, — тихо сказал Мигель, — пока я не перестал сдерживать свой гнев.
Мигель отвернулся, не желая слышать ответа, но последние слова Иоахима звучали у него в ушах по дороге домой:
— А я только начал сдерживать свой гнев.
Войдя, Мигель хлопнул дверью так, что задрожал весь дом, а с ним и Ханна. Она сидела в гостиной и пила горячее вино. Аннетье пыталась привести ее в чувство — требовала, чтобы она успокоилась, хотя Ханна не проявляла никаких признаков беспокойства. Также Аннетье утверждала, что не хочет хлопать ее по щекам, но будет вынуждена.