Привратник пересчитал монеты:
— Что такое? Двадцать гульденов? Я сказал сорок. Вы принимаете меня за идиота?
— Один из нас точно идиот, — ответил Мигель.
Привратник пожал плечами:
— Тогда я его уведу, и на этом расстанемся.
Мигель снова открыл кошелек:
— У меня осталось только три с половиной гульдена. Либо берите это, либо останетесь ни с чем. — Он протянул привратнику деньги, молясь, чтобы этого хватило.
— Вы уверены, что у вас нет больше кошельков, или карманов, или узелков?
— Это все, что у меня есть, поверьте.
Видимо, его слова прозвучали вполне убедительно, потому что голландец кивнул.
— Проваливайте, — сказал он. — И не болтайтесь перед входом.
Они молча двинулись прочь.
— Благодарю вас, — начал Иоахим, — за вашу доброту.
— Я бы не возражал, если бы вы сгнили в этой дыре, — пробормотал Мигель, когда они проходили через внутренний дворик, — но мне нужно знать, что вы сообщили маамаду.
Они вышли на Хейлигевег, привратник закрыл за ними дверь, и скрежет замков и засовов отразился эхом на пустынной улице.
— Сначала мне нужно задать вам один вопрос, — сказал Иоахим.
— Прошу вас, у меня нет времени. Давайте займемся вопросами, относящимися к делу.
— Я как раз и хотел задать вопрос, относящийся к делу. Я хотел спросить. — Он прочистил горло. — А что такое этот маамад?
Мигель почувствовал тупую боль в затылке, и его бросило в жар.
— Не валяйте дурака! Это совет португальских евреев.
— А с чего вы решили, что я разговаривал с таким важным советом?
— Разве вы не обещали сказать мне, что вам известно?
— Обещал. И сдержал обещание. Мне ничего не известно о вашем правящем совете, хотя вот сейчас я кое-что о нем узнал. Я узнал, что вы боитесь, что я ему что-то скажу.
— Черт вас побери, жалкий пес! — прошипел Мигель.
Его пальцы сжались в кулаки, а мышцы рук напряглись.
— Вам должно быть стыдно, что понадобилась хитрость, чтобы вы вызволили старого делового партнера из такого ужасающего места, как Распхёйс. Но не думайте, что я неблагодарен. А теперь я благодарю вас, и мне пора. — Иоахим низко поклонился и скрылся в ночи.
Мигель стоял будто парализованный. Он даже не мог думать о том, как унизительно выглядел перед своим сумасшедшим врагом. Важнее было то, что его вызывал маамад, а он до сих пор не выяснил почему. Если Иоахим не доносил на него, значит, это, должно быть, дело рук Паридо. Шпионы, которых тот посылал в Роттердам, не могли видеть ничего такого, что можно было бы использовать. Или это из-за Иоахима, когда он пристал на улице к Ханне и Аннетье? Возможно, но они вряд ли смогут его отлучить, если он представит веское объяснение. Конечно, к утру он что-нибудь да придумает.