Обступившие Джарел изваяния вновь ожили и с отчаянием обреченных рванулись куда-то в стороны. На месте осталась лишь Джейризма. Она резко выпрямилась, подняла глаза – ее безумный взгляд впился в осыпающийся потолок – и взвыла страшным, терзающим душу голосом:
– Ю-у-урд! Ю-у-урде-е!
И словно чудовищный нож полоснул по нежнейшему синему бархату небес – над рушащейся башней блеснула бесчисленными звездами ночь. Сияющая тьма рванулась вниз. Формой она напоминала наконечник огромного копья или лезвие обоюдоострого кинжала. Испытывая скорее бесконечное изумление, чем ужас, Джарел застыла, вглядываясь в надвигающуюся Тьму. С вызовом обреченной смотрела на клинок ночи Джейризма. А мрак все наступал, все тянулся и наконец накрыл собою руины белой башни. Все пришло в движение – пол, обломки стен, пытавшиеся укрыться твари… До ушей Джарел долетел последний отчаянный вопль Джейризмы, и все окутали темнота и безмолвие.
Медленно, словно поднимаясь к поверхности со дна бесконечно глубокого озера, в сознании Джарел проскользнула какая-то мысль… Мысль? Джарел порывисто села. Она осталась жива и, более того, невредима – кровоподтеки и ссадины воительница Джойри не считала серьезным уроном. Первозданная красота зачарованной земли вновь окружала ее со всех сторон: вдалеке, за изумрудными лугами, темнел лес, в низине поблескивала река… Где-то здесь стояла белая башня Джейризмы, но теперь от нее не осталось и следа. Впрочем, присмотревшись, Джарел поняла, что ошиблась – растрескавшиеся, истертые временем и дождями каменные блоки, образовывавшие некое подобие круга, неопровержимо свидетельствовали об обратном.
Взгляд Джарел неторопливо скользил по древним руинам – когда же это случилось: столетие назад? Или ей привиделся удивительный до странности реальный сон? От этих несвязных и, в общем-то, бессмысленных размышлений Джарел отвлекли какие-то непонятные звуки. Продолжая вслушиваться, она покрутила головой и с удивлением, которое, впрочем, мгновенно сменилось ликованием, обнаружила, что совсем недалеко от нее, уткнувшись лицом в высокую траву, лежит не кто иной, как Джиро. Черные лохмотья, в которые превратилась его одежда, зловеще шевелились, тускло поблескивали ножны короткого темного меча. Поднявшись на ноги одним только усилием воли – ушибы и ссадины отчаянно болели от каждого движения, – Джарел, пошатываясь, неверными шагами подошла к колдуну и пинком перевернула его на спину. Джиро скривился и медленно приподнял веки – теперь на Джойри смотрели бессмысленные, мутные глаза. Однако мгновение спустя взгляд колдуна прояснился – похоже, он испытывал примерно то же самое, что и сама Джарел.