– Что тебе понадобилось в доме Сильви Симонис?
Обращение на «ты» – первый знак презрения.
– Я веду расследование.
– Что за расследование?
– Убийство Сильви Симонис связано с другими делами, над которыми я работаю в Париже.
– Ты меня за дурака держишь? Думаешь, я не знаю дело Симонис?
– Тогда вы знаете, о чем я говорю.
Я продолжал называть его на «вы». Я знал неписаное правило: чем презрительнее он держится, тем почтительнее должен вести себя я. Кабинет Брюжана был тесным и холодным. Стены покрыты фанерой, мебель металлическая, воняет старыми окурками. Оказаться с другой стороны стола было почти смешно. Я спросил, не питая особых иллюзий:
– Курить можно?
– Нет.
Для себя он вынул «житан» без фильтра. Не торопясь закурил, затянулся, потом выдохнул дым прямо мне в лицо. Впервые оказавшись в шкуре подозреваемого, я сразу же столкнулся с настоящей карикатурой на полицейского.
– Во всяком случае, – продолжил он, – это дело тебя не касается. Но я знаю, кто ты такой. Мне только что позвонила следователь Маньян. Она рассказала о тебе и твоих отношениях с Манон Симонис…
У капитана Брюжана летела слюна изо рта. Сигарета прилипла к губе, как ракушка к скале. Он так и не снял свою парку с меховым воротником.
– Раньше Сарразен покрывал твои делишки. Интересно бы знать почему.
– Он мне доверял.
– И это не довело его до добра.
Я думал о Манон. Мобильник молчал. Она должна была уже добраться до Ле-Локля в кантоне Невшатель. Я склонился над столом и, изменив тон, прибегнул к своему извечному аргументу:
– Это сложное дело. Еще один полицейский не повредит. Я знаю дело лучше, чем…
Жандарм рассмеялся:
– С тех пор как ты появился в наших краях, от тебя одни неприятности. Трупов все больше, а результатов ты никаких не добился.
Я подумал о Морице Белтрейне. Швейцарские полицейские, должно быть, уже на вилле «Паркоссола». Но им ни к чему сообщать об этом французским жандармам.
Брюжан продолжал:
– Больше тебя некому защитить, старина. Мы не позволим, чтобы парижский полицейский вмешивался в наши дела.
– Но расследование продолжается в Париже.
– Где Манон Симонис?
– Понятия не имею.
– Что тебе понадобилось в доме ее матери?
– Я уже сказал: я занимаюсь своим расследованием.
– Что ты искал?
Я не ответил. Он продолжал:
– Ты вломился в дом жертвы убийства. Ты сейчас вне зоны своей юрисдикции, и на любом уровне у тебя здесь нет никаких правомочий. Не говоря уже о твоем неприглядном виде. Можно было бы отдать твою одежду на анализ. Уверен, нас ожидают сюрпризы. Ты плохо начал, парень, – он качнулся вместе со стулом до самой стены, скрестив руки: наверняка хорошо отрепетированный трюк. – Однако я могу закрыть на это глаза, если ты мне скажешь, что ты искал в доме Сильви Симонис.