– Так вот, сударыня, как вы меня называете!
– Квентин, ты меня расстраиваешь все больше и больше…
– Я сожалею, мадам, – все еще холодно ответил он.
– Наплевать мне на твои сожаления! Я желаю, чтобы ты выполнил то, что обещал! – Виконтесса резко встала, глаза ее теперь пылали от гнева, она отчаянно жестикулировала, но любовник смотрел на нее с откровенным удовлетворением.
– А что именно, сударыня?
– Ты обещал, что позаботишься об этом выскочке!
Квентин полез в жилетный карман и достал из него изящную табакерку. Открыв ее, он неторопливо взял щепотку табака. Что и говорить, когда Гонория злится, иметь с нею дело значительно проще, но и переигрывать не стоит. В таком состоянии она тоже очень опасна. Впрочем, это только добавляет перца в их отношения.
– Не думаю, что он считает себя выскочкой. – Квентин вдохнул табак и закрыл глаза от наслаждения. – А-ах, хорошо! Замечательный табак. Надо будет в следующий раз отблагодарить торговца.
– Мне дела нет до твоего табака! – взорвалась виконтесса, но он перебил ее.
– Я не верю, что наш беглец знает, кто он. Лучше просто оставить его в покое.
– Мне не будет покоя, пока он ходит по земле! Он опасен, Квентин, и не только для меня, но и для тебя тоже. Неужели я должна постоянно тебе напоминать об этом?
Квентин прошелся по комнате:
– Я полагаю, что он направился сейчас куда-нибудь на побережье, чтобы сесть на корабль и покинуть Англию. Он больше не представляет угрозы, любовь моя.
– Лучше, если бы так оно и было, – произнесла Гонория и быстро подошла к любовнику. И в тот же миг он ощутил резкую боль в паху. Встретившись взглядом с графиней, Квентин почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. В ее красивых темно-синих глазах полыхало холодное бешенство, но смотрела она на него спокойно, словно оценивая, и это пугало больше, чем любые угрозы.
– Пусть он исчезнет, или тебе придется плохо. Я тебе обещаю, – добавила женщина, после чего боль между ног Квентина стала просто нестерпимой. Он понимал, что ему не следует смотреть вниз, чтобы не доставлять ей удовольствия, и все-таки не удержался, опустил глаза. То, что он увидел, вселяло ужас: маленькая нежная женская ручка сжимала украшенный камнями, сверкающий, остро отточенный кинжал, и его холодная сталь упиралась прямо ему в пах.
Облизнув внезапно пересохшие губы и стараясь, чтобы голос не дрожал, Квентин произнес:
– Неужели, Гонория, вы собираетесь испортить то, что доставляет столько удовольствия?
Она коротко рассмеялась и, убрав нож, отступила назад, а затем вновь приставила его на старое место и с силой нажала.