Ясинта ничего этого не имела. Кожа цвета слоновой кости и большие светло-карие глаза. Мягкие, розовые, чувственные губы, длинный прямой нос с горбинкой. Мягкий округлый подбородок. Красивые ноги и маленькие нежные кисти рук не могли компенсировать нескладную угловатость тела. Кроме прекрасных рыжих волос, ничего примечательного в ее облике не было.
Ясинта почти все время проводила с матерью. Стоило бросить взгляд на миссис Литтелтон, прикованную к инвалидной коляске, чтобы понять: она умирает. Он никак не мог взять в толк, почему мать с дочерью решили остаться здесь, в дорогом курортном отеле на острове Фиджи, в самое жаркое время года. Но миссис Литтелтон, кажется, наслаждалась проводимым здесь временем. Между ней и дочерью царили взаимопонимание и любовь.
Его глаза сузились, когда один из постояльцев отеля, высокий мускулистый широкоплечий австралиец подошел к Ясинте.
Его разум затопила примитивная ревность. Прежде чем понял, что делает, он уже был на полпути к ним. Понимая, что ведет себя как последний идиот, он не мог перебороть злость, поднимающуюся темной волной.
Австралиец сказал Ясинте несколько слов и направился к пляжу.
Немного расслабившись, он смотрел, как австралиец скрылся в ночной темноте. Но его не отпускало то настойчивое желание, которое мучило его уже много часов. И призывы разума не могли заглушить возбуждения. Поэтому он бесшумно приблизился и испытал темную радость, когда она вздрогнула от испуга.
— Не хотите потанцевать? — предложил он, скрывая свои истинные чувства за улыбкой.
— Да, спасибо, — после недолгого колебания согласилась она.
Он хотел, чтобы Ясинта оказалась неуклюжей, наступала ему на ноги, не умела танцевать. Но в его руках словно оказался легкий ветерок. Ароматный, насыщенный пряными запахами, который пролетает, едва касаясь ярких тропических цветов.
Каждая клеточка его тела жаждала ее прикосновения. Но голос его звенел от злости на свою беспомощность.
— Ваша мать себя плохо чувствует? И поэтому не смогла прийти?
— Нет, она просто немного устала.
— Ей нравится здесь отдыхать? Ясинта скользнула по нему взглядом и смущенно кивнула.
— Да, очень, — ответила она тихо. — Все так добры к нам.
Он молчал, потому что от злости мог сказать что-нибудь обидное. К несчастью, молчание только усиливало его смятение. Он заметил, что ее глаза на самом деле зеленые, а карими кажутся из-за маленьких золотистых крапинок, словно поднимающихся из темных глубин.
И еще у нее красивые брови, чуть более темные, чем волосы. И почти черные ресницы отбрасывают загадочные тени…