– Милорд, не согласитесь ли сыграть со мной партию в шахматы?
По его взгляду она поняла, что Ричард собирается отказать ей. Ну уж нет, сегодняшний день не будет днем отказов.
– Или навык игры в шахматы ты тоже утратил? – Она явно провоцировала его.
– Тоже? – переспросил он, повернувшись к ней лицом.
– Да, тоже. Так же, как утратил навыки и соколиной охоты, и владения мечом, и…
– Я вовсе не утратил навыки. У меня просто нет желания.
– Все это результат твоего добровольного заключения в монастыре, – возразила она. – Там подавление естественных желаний человека только приветствуется.
– За это ты можешь поблагодарить Бога и отца Годрика. Я с удовольствием уступил бы своим теперешним желаниям, но, боюсь, результат тебе очень не понравится.
Он говорил это так строго, так серьезно. Но ей все равно. Он всегда так себя ведет, и она давно к этому привыкла.
– Не сомневаюсь, – сказала она, мило улыбнувшись. – Но когда ты следовал своим истинным желаниям, я была самым счастливым человеком на земле.
Его глаза потемнели: потеряв всю свою синеву, они стали почти черными, как ночное небо. Он помнил их поцелуй. Ничто не могло доставить ей большего удовольствия.
– Я думаю, что ты не была бы, крошка Изабель, – прорычал он, – если бы понимала, что мое желание сильнее всех, вместе взятых, о которых ты говоришь.
– Я готова ко всему, что ты захочешь разделить со мной. Больше, чем готова. Я буквально жду не дождусь, – выдохнула она, прямо глядя ему в глаза, тем самым бросая ему вызов. Но это его не напугало. В конце концов, он – Ричард, и этим все сказано.
Его бросило в дрожь, и сладостные мурашки пробежали по всему его телу от головы до кончиков пальцев на ногах, обезоруживая его, сводя на нет все попытки к сопротивлению.
– Тогда расставляй фигуры, – ответил он.
Победно улыбаясь, она расставила фигуры на шахматной доске.
– Чей первый ход? – спросила она.
– Твой, естественно, – усмехнувшись, сказал он. – Ведь ты привыкла всегда ходить первой.
– Только когда меня вынуждает к этому мой…
– Противник? – перебил он.
– Партнер, – поправила она. – Точнее, его неспособность сделать это самому.
Она подвинула вперед пешку.
– Ты путаешь неспособность с нежеланием, – парировал он, делая ответный ход своей.
Она посмотрела прямо ему в глаза и сказала:
– Тебе не убедить меня в своем нежелании, особенно когда дело касается… игры, – закончила она со злой усмешкой.
Ричард покачал головой и засмеялся:
– Тебя не убедишь в том, чего ты знать не хочешь.
– Ты находишь это странным? – возразила она. – И я, помимо всего прочего, думаю, что знаю об этой игре гораздо больше, чем ты можешь себе представить.