А в отряде было голодно — это так. Мягко говоря, далеко не все запасы удалось вывезти из прежнего расположения; пока Федорук рыскал по округе, добывая продовольствие, пришлось забить на мясо несколько охромевших или пораненных лошадей, — было мясо, не было хлеба. Конину варили и жарили, конину заедали кониной. Но и ей пришел конец, а то, что выменял и реквизировал Иван Харитонович, надо было растягивать, делить на мелкие, в сущности, полуголодные порции. Помпохоз растягивал, а партизаны подтягивали пояса. С назойливой придирчивостью следил Скворцов, чтоб при распределении харча отрядное начальство не очутилось в привилегированном положении: норму, как всем! Он не поленился присутствовать при раздаче этой самой нормы, не погнушался порыться в вещмешках, проверяя, что выдает Федорук рядовым партизанам и что командованию. И обнаружил: командованию харча перепадает побольше и попитательней. Ну и задал взбучку Ивану Харитоновичу. Тот крутил головой и ослаблял воротник, будто шее было тесно. Терпел. Потом сказал:
— Игорь Петрович, товарищ командир отряда! Воля ваша, но не катите на меня бочку.
— Что? — грозно спросил Скворцов.
— Напрасно вы, говорю, меня упрекаете. — Иван Харитонович снизил тон. — На каком основании я должен заниматься уравниловкой? Разве ж в армии регулярной комсостав и бойцы получают одинаковое обмундирование и питание?
— Разница там небольшая. — Скворцов тоже убавил громкость. — Да мы-то, к сожалению, не регулярная армия. Условия у нас особые, партизанские, все на виду. Когда всего в достатке, незаметно, кому сколько достается. Когда скудно, видно, как на ладони. Не хочу и не позволю, чтоб в меня пальцами тыкали…
— Командир прав, — сказал Емельянов.
— Безусловно прав, — сказал и Новожилов, в душе, однако ж, сомневавшийся: стоит ли в принципе нарушать порядок, по которому командиры имеют привилегии.
— Да я что ж? Я ничего ж, — сдался Федорук, искательно поглядывая снизу вверх на командиров, и Новожилову стало его жаль, пожилого, ищущего поддержки у них, молодых; и в чем он, собственно, виноват? Хотел как лучше. И Федорук произнес это же:
— Хотел как лучше. Ошибался, стало быть. Учту. Исправлюсь.
— Договорились, Иван Харитонович, — примирительно сказал Скворцов.
— Договорились, договорились. — Федорук обрел прежнюю уверенность. — Только будет в желудке некоторое облегчение.
Емельянов похлопал его по плечу:
— Если будет всем голодно, полезно и начальству поголодать.
— На голодный желудок ясней голова, — сказал Скворцов.
— С голодухи злей воюется, — сказал Новожилов.