— Я тебя обидел? Когда прикоснулся к тебе?
— Нет.
— Джесси, я не пытаюсь скрыть, что ты мне нравишься.
— Верно, не пытаешься. — Она оперлась руками на стол позади себя.
— Ты даже не представляешь, как сейчас прекрасна. Ты очень соблазнительна, когда стоишь так, как сейчас.
Ничуть не смутившись, Джесси подняла голову, и ее волосы рассыпались по плечам.
— Ты привез меня сюда, чтобы соблазнить?
— Я очень хочу тебя и уже говорил об этом. Но не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не захочешь.
— Мне нужно быть в Остине самое позднее в воскресенье вечером.
— Значит, у нас еще есть три дня.
— Меньше сорока восьми часов, — поправила его Джесси. — Этого времени недостаточно даже для того, чтобы завязать хорошее знакомство. Уж не говоря о настоящей привязанности.
— Но ведь надо когда-нибудь начинать, Джесси.
— Я… — Она едва не сказала, что никогда в жизни не была с мужчиной. Ни с одним мужчиной. Вместо этого выпрямилась и с вызовом подняла голову. — Нет. Ни для одного мужчины я не буду женщиной на одну ночь. Даже для тебя. — Конец фразы она произнесла уже на пороге кухни. За дверью была свобода. Бешено стучавшее сердце говорило ей: надо спешить. Но пока она непослушными руками пыталась открыть незнакомый замок, Диллон схватил ее за плечи.
— Джесси, подожди. — Он притянул ее к себе, прижав спиной к груди.
— Пусти меня!
— Прости. Мне не следовало начинать, — ласково сказал он, обвивая ее талию руками. — Обещаю, больше этого не повторится.
— Ты не понимаешь!
— Я понимаю. — Он коснулся щекой ее волос, губами виска. — Джесси, я привез тебя сюда не для того, чтобы соблазнять. — Он крепко держал ее до тех пор, пока она не перестала сопротивляться. — Я хотел быть с тобой, и надо было не дать тебе уехать. Но веришь ты или нет, я просто хотел с тобой поговорить.
— Поговорить?
Он едва заметно кивнул.
— Но я совершенно теряю голову. Так я не поступал никогда в жизни. — Он еще сильнее сжал ее запястья и повернул к себе. — Если я пообещаю вести себя как монах, ты согласишься вернуться на кухню и пообедать со мной?
— Как монах? — Она не смогла сдержать улыбку, представив Диллона монахом. Он улыбнулся вместе с ней.
— У меня очень хорошее воображение. Джесси рассмеялась:
— Это я уже поняла.
Когда они покончили с обедом, состоявшим из бифштекса с жареным картофелем и кукурузного хлеба с маслом, над горизонтом был виден только самый краешек солнца. Беседа за обедом помогла Джесси узнать Диллона намного лучше. Они беседовали обо всем: от политики до бедности. В конце концов разговор зашел о семейных отношениях. Эта тема была ей хорошо знакома — дома Джесси всегда сравнивали с сестрой.