В другое время Герман удивился бы своему открытию, но вряд ли стал ломать себе голову над вопросами планетного рельефа, однако теперь, после всего случившегося, его разум стал воспринимать мир как-то иначе, словно с него содрали все, что было познано и усвоено до сих пор, и Герман взирал на открывшуюся взору реальность с жадностью первооткрывателя… или, быть может, новорожденного?
Познав ужас ненависти, нырнув в ее бездонный, сжигающий разум омут, он вместо смерти обрел новую жизнь, вместе с которой пришла внезапная, непрошеная свобода мысли. Он выжил, проскочив сквозь игольное ушко судьбы, но ведь это случилось явно не затем, чтобы Герман мог вернуться и сказать Омни: «Смотри, вот я, правь мной снова, пошли меня еще раз в ненависть и смерть себе на потеху…»
Нет.
Мир вокруг оказался не так прост и ясен, как этому учила узость рамок служения придуманному Омни Долгу Чести. Живи, ешь, пей, раболепствуй и сражайся, – возможно, тогда ты заслужишь Честь воспроизвести на свет своего клона – еще одного добровольного раба всемогущих и великодушных хозяев…
Было в этом что-то… неправильное?
Герман не удивился в данный момент ни своим мыслям, ни тому, что вообще остался жив, – морщась от боли в треснувших ребрах, он просто сидел, зачарованно глядя на жадный безгубый рот, который открывался, будто воронка, не уставая всасывать в себя проплывающую мимо живность, и медленно начинал понимать: Вселенная совершенно не подчиняется законам Омни. Она живет сама по себе, и все происходящее на поверку оказывается слишком сложным, чтобы кто-то мог прописать единый закон и вынести единоличный вердикт – тебе жить так, а вот тебе – эдак.
О чем там пытался сказать ему Ашанг перед своей гибелью?
Герман покосился на дисплей. Строка последнего сообщения все еще присутствовала на нем.
Мы не должны стать игрушкой их воли, как когда-то стали наши расы, стравленные друг с другом.
Людей и Ашангов стравили? Но кто? Кому это нужно?
Какая дикая, крамольная мысль!
Люди освоили несколько планетных систем и фактически ничего не знали об обитаемой Вселенной, когда Землю посетил корабль Омни, – серокожие существа были в ту пору единственной известной людям галактической расой. Они, по словам Джордана, указали людям на пригодную для жизни планету в системе звезды, которая ранее считалась лишенной спутников и располагалась всего в пятнадцати световых годах от Солнца.
Это был Орион. Проклятый Орион, на котором люди впервые столкнулись с Ашангами.
А что, если и насекомым, чья двойная звезда Форкар-Сиан находилась в стороне от данной системы, тоже указали на одинокую, соблазнительную, но неприметную планету? Какие-нибудь добрые, мудрые попечители, заботящиеся о процветании младших рас и едином законе для всей Вселенной?