Герман не понимал, что с ним творится. Казалось – душа вывернулась наизнанку. Так будет, если поменять местами небо и землю, заставив всех ходить вниз головой.
Под его ногами больше не было почвы. Герман тонул, проваливаясь сквозь муть, но, видит бог, его душа абсолютно не была уверена в том, что мутный слой когда-либо кончится, а он сам сможет увидеть хоть краешек чистой воды…
Вместо того чтобы полоснуть ножом по горлу Ашанга, он спрятал оружие и полез назад, в кабину истребителя, за автоматической аптечкой.
* * *
Утро пришло с тихим плачем древесных червей.
Маленький костер, который Герман поддерживал всю ночь, рдел углями в рассветной мгле; от окон черной, как смоль, воды истекало зловоние и поднимался зыбкий, перистый туман.
Герман сидел у костра, положив на колени открытый кейс ноутбука. Компьютерные системы Омни резко отличались от человеческих, и ему стоило невероятного труда понять, как действует попавшая в его руки электронная машина.
Поглощенный своими мыслями и занятием, Герман не уловил того момента, когда Ашанг очнулся от забытья.
Быть может, он уже давно лежал, наблюдая за ним, выжидая лишь подходящий момент… а может, только пришел в сознание, и тогда его движение было не более чем спонтанным порывом, – кто знает, но трехпалая рука внезапно метнулась поверх плеча Германа, за его спиной вырос страшный сумеречный контур насекомого и…
Корявый, покрытый ороговевшими чешуйками палец с острым хитиновым когтем на конце, скользнув мимо горла человека, коснулся клавиатуры и начал осмысленно стучать по ней.
Герман не успел вскочить – лишь ошарашенно смотрел, как на откидном дисплее одна за другой появляются буквы человеческого языка, складываясь в смешные, кособокие в подобной транскрипции термины универсального словаря Омни.
Как это безумно трудно – понять фразу врага, написанную буквами давно забытого языка, отражающими символы тех, кто был твоим извечным благодетелем…
Тяжкий груз для нервов воина.
Хитрый… – прочел он первое понятие, за которым следовал обобщающий символ – Омни… перехитрил… сам… себя… Он… желая… убить… воина… родил… его…
Хитрый Омни перехитрил сам себя. Он желал убить воина, но тем самым возродил его, – вот что хотел сказать ему Ашанг.
Он ощущал, как на его плече лежит рука врага.
«Философ… – с внезапно пробудившейся яростью подумал он. – Насекомое недобитое…»
Герман медленно повернул голову.
Выпуклые фасетчатые глаза смотрели в неизвестном направлении. Хитиновые жвала медленно шевелились, издавая тихий шипяще-скрежещущий звук.
Я сошел с ума. Мне следует убить его, а потом покончить с собой, как велит Долг Чести, который уже заплачен.