Очередной учитель обнаружил меня за столиком расписного буфета Дома литераторов. Компания щебетала и материлась, а мы договаривались глазами о будущем счастье. Без дополнительных вступлений он написал на коробке из-под сигарет адрес и жестко сообщил:
— Завтра в семь я жду. — В ту секунду о нем мне было известно, что он пишет гениальную прозу и что за ним я готова ехать в Сибирь. Символика декабристок была так плотно вбита в мою сознанку, что мужчин я долго классифицировала по принципу «за этим поеду» — «за этим не поеду». Добравшись же до Иркутска и поняв, что имеется в виду, я усложнила классификацию, поняв, что за девяноста процентами возлюбленных не поехала бы и до Подмосковья.
В семь часов, вооруженная изысками спекулянтского дизайна, я позвонила в дверь. На пороге возникла невероятной толщины и черноволосости баба с невероятным акцентом.
— Вы к кому?
— К В.
— А вы кто такая?
— Я — знакомая.
— А я — жена. И имейте это, пожалуйста, в виду! — Я чуть не свалилась с лестницы.
В комнате орала музыка, сидел пожилой пьяный хиппи, коротко стриженная красотка и шел разговор о Розанове. В. в старом купальном халате поцеловал мне руку и прошептал:
— Это моя жена Барбара, она итальянка и немного сумасшедшая. Не обращай на нее внимания. Что ты будешь пить?
Высидев полчаса, в течение которых Барбара с акцентом Карабаса-Барабаса рассказывала, как хорошо в Италии и как плохо в России; пожилой хиппи падал лицом в тарелку с горошком и поднимался, не трезвея; коротко стриженная красотка мурлыкала про то, что «Христос — это ледяные слезы человечества»; а хозяин пожирал меня сочувствующими глазами; я направилась к двери. Он провожал меня, накинув плащ на халат, потом около метро что-то случилось, мы оказались в объятиях и начали целоваться так, будто расстаемся навсегда, а всю предыдущую жизнь провели вместе.
— На пачке сигарет не было написано, что по этому адресу ты живешь с женой-итальянкой, — сказала я в паузе.
— Но ведь ты тоже не сообщила вчера, что замужем.
— Но я и не приглашала тебя в семейный дом.
— Извини, накладка. Завтра ее не будет. Придешь?
— Нет.
— Приходи. Я буду ждать.
Назавтра в одной комнате резались в карты два прибалтийских поэта, а коротко стриженная красотка делала в кухне салат огромным тесаком.
— Здесь общежитие? — злобно поинтересовалась я.
— Сейчас у меня есть деньги снимать хату, а у них нет. Мы все не москвичи.
— А что здесь делает девушка, режущая салат?
— Живет.
— С тобой?
— Только географически, она полька из Львова, учится в ГИТИСе. Очень одинокая.
Я зашла в кухню, встретила ненавидящий взгляд и поинтересовалась: