Новый русский попугай (Александрова) - страница 5

Понизив голос, он сообщил, что продал вещи и отдал за Лабуха карточный долг. А также сообщил, что завтра они пойдут брать квартиру заведующего Домом культуры Васильева, у которого Лабух тоже настраивал пианино.

Лабух молча кивнул и отправился на вокзал. Там он сел на поезд «Свердловск — Ленинград», который останавливался в их городе на две минуты, и через сутки уже был в Северной столице.

С тех пор прошло больше сорока лет, и он иногда думал, что все это ему приснилось. Правда, время от времени он видел во сне мертвые глаза завмага и окровавленный подсвечник в своей руке. После такого сна он просыпался весь в поту, с тяжело бьющимся сердцем, поднимался, шел босиком на кухню и долго пил прямо из чайника тепловатую ржавую воду.

Но потом снова засыпал и спал без снов, тяжелым, горьким сном глубоко одинокого человека.

Но вот сегодня прошлое окликнуло его гнусавым голосом молодого уголовника.

— Вижу — не забыл! — ухмыльнулся парень, нагло сверкнув золотым зубом. — Ну и ладушки! Ты только, Лабух, имей в виду — по убийствам нет срока давности! Это я так, на всякий случай, чтоб уж никакого лишнего трепа… Соленый говорил, что ты — мужик умный, толковый, все и так поймешь!

— Жив, значит, старый кровосос? — Пожилой человек обрел наконец дар речи.

— А чё ему сделается-то? Живее всех живых, как говорится! Чтоб не сглазить! — И золотозубый постучал по столу.

— И чего вам от меня надо? — проскрипел бывший Лабух, неожиданно почувствовавший себя ужасно старым.

— Чего нам надо? Известно, чего нам надо. Ты ведь, папаша, как и прежде, настройщиком работаешь?

— Зачем спрашивать, если сам все знаешь…

— Верно — я про тебя все знаю. Знаю, например, что ты в один дом вхож…

— Подожди, — пожилой мужчина поднял руку предостерегающим жестом, — разговор, как я понимаю, будет серьезный, а здесь место ненадежное… лишних ушей много!

Действительно, за соседним столиком сидел лысоватый мужчина средних лет, который то и дело бросал в их сторону заинтересованные взгляды.

— Выйдем на улицу, пройдемся… такие разговоры на свежем воздухе вести сподручнее!

— Что ж ты, папаша, спектакль-то свой не досмотришь? — Золотозубый ухмыльнулся.

— Ничего, дай Бог не последний!

Двое мужчин молча поднялись, вышли из буфета, спустились по широкой мраморной лестнице и покинули здание театра. Пройдя по площади, свернули в тихий сквер.

Свободных скамеек в этот вечерний час не было, но когда они приблизились к одной из них, с нее вскочил высокий, хорошо одетый мужчина лет тридцати. Нервно оглядываясь и что-то вполголоса бормоча, он неровной, прыгающей походкой зашагал по дорожке сквера и неожиданно налетел на другого человека, постарше, в надвинутой на глаза кожаной шляпе.