Новый русский попугай (Александрова) - страница 98

Увидев Маркиза, усатый господин попятился и схватился за сердце:

— Ах! Вы меня так испугали! Я думал, что это мой друг… Кто вы такой? Что вам угодно?

— Я от Риммы Борисовны, — сообщил Маркиз с обезоруживающей улыбкой.

— Ах, от Риммы… — Хозяин квартиры шире открыл дверь и отступил в сторону. — Так что же мы стоим в дверях! Проходите! Друзья Риммы Борисовны — мои друзья…

— Римма сказала, что вы ищете эту пластинку. — Леня протянул господину конверт в яркой подарочной бумаге.

После долгих уговоров удалось уговорить Римму свести его с милой старушкой, хозяйкой пластинки с записями великого итальянского тенора Энрико Карузо.

— На счастье, у меня такая нашлась…

— Пластинку? — Хозяин торопливо развернул бумагу и ахнул: — Неужели это она?

— Да, — Леня скромно потупился, — именно она… Великий Карузо… пятьдесят шестой год… в сопровождении Нью-Йоркского филармонического оркестра…

— И… это… я просто глазам не верю!

— Да, вы правы… это действительно автограф самого Карузо! — На этот раз Леня даже слегка покраснел — от гордости и удовольствия, ибо он долго трудился, выполняя автограф великого певца, и он вышел очень похожим.

— Но… но ведь это огромная ценность… это такой раритет! Неужели это мне?

— Разумеется, вам, Антон Антонович! Римма сказала, что вы этому очень обрадуетесь!

— Но сколько вы за нее хотите? — засуетился Антон Антонович. — Не знаю, в состоянии ли я приобрести такой дорогой экземпляр…

— Что вы! Никаких денег! — Леня замахал руками. — Разве могут быть денежные расчеты между подлинными ценителями прекрасного? Вы рады — и это для меня самая лучшая награда!

— Но это невозможно! Я не могу принять такой подарок, тем более от незнакомого и такого приятного молодого человека! Это слишком ценная вещь! Возможно, позднее, если мы с вами познакомимся поближе… — И Антон Антонович взял Леню за руку.

— Извините, — Маркиз осторожно отобрал руку у хозяина дома и отступил немного в сторону, — вы меня не совсем правильно поняли. У нас с вами разные вкусы… за исключением оперы…

— Ах как жаль! — Усы Антона Антоновича огорченно повисли. — Тогда я тем более не могу принять такой дорогой подарок…

— А кто сказал о подарке? Ведь вы, если меня не обманули, — замечательный гравер…

— Ну, некоторые считают, что один из лучших… — Антон Антонович скромно потупился, кончики его усов снова гордо приподнялись. — Впрочем, в наше время это благородное искусство пришло в упадок, оно совершенно невостребовано… вы не представляете, чем мне приходится зарабатывать на жизнь!

— Чем же? — подал Маркиз ожидаемую реплику.