— Гравировкой подарочных надписей на чашках и часах! — с горечью выдохнул Антон Антонович, и его усы снова поникли. — Дорогому Васе от Карины в день рождения… Вовану от друганов на добрую память… и тому подобное! Сижу в киоске в фойе универмага. Вот она, судьба мастера, в наше убогое время!
— Не может быть! — сочувственно вздохнул Маркиз. — Но ведь для себя, для души вы иногда делаете что-нибудь настоящее, подлинное, высокохудожественное?
— А как же! — Гравер вновь приободрился. — Пойдемте, я покажу вам образцы своего труда!
Он провел Леню в кабинет, обставленный антикварной мебелью красного дерева и больше напоминающий не рабочую комнату одинокого немолодого холостяка, а будуар французской маркизы восемнадцатого века. По стенам тут и там были развешаны портреты и фотографии знаменитых оперных певцов прошлых лет, в основном итальянских теноров.
— Вот, взгляните, например, на это! — Антон Антонович подал Маркизу массивный альбом в кожаном переплете, на каждой странице которого были помещены изящные гравюры с видами европейских столиц — Вены, Парижа, Амстердама, Лондона. — Не хотите ли немного хереса? — вспомнил Антон Антонович о законах гостеприимства, пока Леня перелистывал альбом.
— Коньяку, если можно! — Маркиз с явным сожалением оторвался от гравюр. — Прекрасные работы! Чувствуется рука мастера! Твердая, уверенная линия, прекрасное чувство композиции…
— Благодарю вас… но вы так и не сказали, чего хотите от меня в обмен на пластинку, — напомнил ему хозяин. — Как я понимаю, вы хотели бы заказать мне какую-то гравюру?
— Да, действительно! — Леня пригубил коньяк и изобразил на лице восторг. — Прекрасный коньяк! Напиток богов! Действительно, хотел… Дело в том, что, насколько я знаю, не так давно вы сделали одну работу для моего знакомого, некоего Прохора Петровича…
— Вы с ним знакомы? — Гравер заметно помрачнел. — Не самое приятное знакомство…
— Да что вы говорите? А мне он показался таким приятным, благородным человеком! Он так любит оперу!
— Внешность бывает обманчивой! — Антон Антонович брезгливо поджал губы. — Что это мы все о нем? Не найти ли нам более приятную тему для беседы? И не хотите ли еще коньяку? У меня, как вы успели заметить, коньяк замечательный, из подвалов одного французского любителя… оперной музыки.
— Благодарю вас. Коньяк действительно отменный, но я боюсь, что не смогу сохранить трезвую голову. Итак… отчего же вы так сердиты на Прохора Петровича?
— Во-первых, он не выполнил своего обещания. Кое-что пообещал мне за мою работу, помимо денег, и бесследно исчез. Но это не самое неприятное… я привык к людской неблагодарности. Но он, ко всему прочему, еще и жулик!