Отчаянный слегка взъерошил жабо, но Лян уже отвернулась. Неся голову высоко и надменно, она скрылась среди деревьев.
– Хотел бы я знать, что она будет делать теперь, – сказал Отчаянный.
Лоуренс тоже думал об этом. Вряд ли кто-то по доброй воле захочет стать ее спутником: китайцы всегда, еще до последних событий, считали, что она приносит беду. При дворе, насколько он слышал, ее напрямую обвиняли в смерти Юнсина – что она должна была чувствовать, если эти слухи дошли до нее? – а самые нетерпимые полагали, что ее следует отправить в изгнание.
– Возможно, она удалится в какой-нибудь закрытый питомник, – сказал капитан.
– Не думаю, что здесь существуют такие. Нам с Мэй, например, не пришлось… – Отчаянный сконфуженно умолк – будь это доступно дракону, он покраснел бы. – Хотя я могу ошибаться, – поспешно добавил он.
– Мэй очень полюбилась тебе, – сглотнув, произнес Лоуренс.
– Да, – грустно признался Отчаянный.
Лоуренс помолчал, катая в ладонях недозрелый апельсин-падалицу.
– «Верность» отплывает со следующим приливом, если ветер позволит, – очень тихо сказал он. – Может быть, ты хочешь остаться? Хэммонд и Стаунтон говорят, что здесь мы принесли бы большую пользу Британии, – добавил капитан, видя, как удивился Отчаянный. – Если ты так хочешь, я напишу Лентону с просьбой, чтобы нам позволили служить здесь.
– О-о. – Отчаянный задумчиво склонился над свитком, не читая его. – Но ведь ты хотел бы вернуться домой, правда?
– Я солгал бы, сказав тебе «нет». Но твое счастье для меня важнее всего, и я не знаю, как ты мог бы счастливо жить в Англии, насмотревшись на здешние чудеса. – Лоуренс умолк, не в силах говорить дальше: он чувствовал себя подлым изменником.
– Не все здешние драконы умнее английских, – заметил Отчаянный. – Лили и Максимус вполне могли бы научиться читать и писать, могли бы приобрести какую-нибудь профессию. Это неправильно, что нас держат взаперти, как животных, и не учат ничему, кроме военного дела.
– Неправильно, – подтвердил Лоуренс. Мог ли он защищать британскую систему после того, что встречалось им в Китае на каждом углу? Это не довод, что некоторые драконы здесь голодают – он и сам лучше голодал бы, чем отказался от личной свободы. Не станет он прибегать к такого рода уловкам и оскорблять Отчаянного, напоминая ему об этом.
Оба долго молчали. Слуги начали зажигать фонари, молодой месяц взошел и отразился в пруду. Лоуренс бросал в воду камешки, дробя серебристую гладь. Он с трудом представлял себе, что будет делать в Китае. Восседать на шее Отчаянного – вот и все, на что он способен. Язык, хотя бы разговорный, придется все-таки выучить.