– Вот дурень! – рассмеялся Васька. – Я же не на башне, я в кабине!
Постановили: Васька Пугач и пятеро его приятелей, все с несгораемыми усами, станут ледовыми зодчими безвозмездно, их лишь предстоит кормить и поить, чтобы не схватили в жаркие дни у льдов расстройство желудка. И ни в коем случае эти пятеро приятелей никому не должны, даже и за понюшку табаку, открывать, что пожарники они бывшие. Мало ли ведь какие агенты будут шнырять в эти дни в Останкине.
– Все путем! – загоготал Васька Пугач. – Череп ты мой горелый! Да мы такие дворцы наворочаем, что эти самураи запрыгают!
– И ледяные горы, – хмуро добавил Шубников.
После ухода Васьки Пугача Шубников раскричался на Ладошина и Голушкина. Что за разгильдяйство! Что за легкомыслие! Ведь сто раз говорил о льдах и пожарниках – и эдакий провал. И все так! И всегда так! Обиженный Голушкин стал говорить, что пока он не давал поводов для крика, исполнял свою службу с усердием и толком и, если им недовольны, готов подать в отставку. Шубников выгнал Голушкина и Ладошина на площадки, но досада не была исчерпана, требовалось разрядиться на ком-либо, и Шубников вызвал Бурлакина.
– И у тебя такой же бардак, как у всех?
– Я кричать тоже умею, – сказал Бурлакин. – А голос у меня от природы громче. Другое дело, ты более актер.
– Хорошо, – утих Шубников. – Докладывай.
– Возьми вместо меня пиротехника-исполнителя. Пусть он к тебе и бегает с докладами и за распоряжениями. А как я исполню задачу – мое дело. Я не подведу.
– Но и не доверишь мне свои сюрпризы и тайны?
– Чепуха, – нахмурился Бурлакин. – Никаких тайн нет.
– Однако о них уже идет молва.
– Глупая, стало быть, молва. Решения у нас заурядные. При Петре Великом мастера были куда изобретательнее. Мы забыли их ремесло и дерзость. Кстати, для триумфа водонапорной башни мне нужны уточнения. Там два пункта. Сто двенадцать лет башне. Так? И рекорд в напоре воды. Какой именно рекорд?
– Я не помню, – поморщился Шубников. – Рекорд и есть рекорд, не важно какой.
– Мне важно, – сказал Бурлакин. – Дай мне точные данные, какой объем башни, какой напор, давление, сколько пролито воды за сто двенадцать лет, сколько…
– Дадут тебе, дадут! Не зуди!
– Какой у башни вид? Где стоит она?
– Откуда я знаю, где она стоит! – возмутился Шубников. – Стоит и стоит. У какого-то моста. Или путепровода.
– Ты неконкретный человек, – покачал головой Бурлакин.
– Для конкретностей есть мелкие, бескрылые служащие!
– Ты вообще неконкретный человек, – сказал Бурлакин. – И это плохо. И для меня. И для тебя. И для всех. Тебя увлекает лишь сам ход дела, процесс, игра, авантюра, лепка ситуации, мечтание о чем-то, что получится и сотворится, а что именно получится и сотворится – об этом ты не имеешь никакого представления да и не хочешь иметь, чтобы не заскучать или не разочароваться раньше времени, а между тем выходят глупости либо гадости, какие можно было бы предугадать или вычислить.