…где ты, где же ты, мой долгожданный? Парни с девушками выходили наружу, потом возвращались погреться. Только со мной не было одного, кого бы обнять, в лицо поглядеть – да больше не отворачиваться. Сейчас, сейчас скрипнут по снегу быстрые лыжи, влетит облако морозного пара, вступит в круг света один-единственный человек. Принесёт в глазах звёзды, светло горящие снаружи, в синей ночи. Единственный, кому я нужна, кому я здесь не чужая… Что дальше? Приблизится, молвит: ну здравствуй. Давненько же я тебя повсюду ищу. Ох!.. Как поднимусь встречь, какое слово скажу?
А кто-то другой неслышно хохотал, издевался: не быть тому никогда.
Делать нечего! Я вытащила подпилки, разложила на коленях дерюжку и занялась. Хорошая стрела служит долго. И всегда пригодится – в радости и в печали.
У нас дома на посиделках всегда что-нибудь приключалось. То, сговорясь, разом опрокидывали светцы, чтобы в потёмках ловить и тискать визжащих девчонок. То поджигали на прялках кудели, чтобы урочная пряжа скорее закончилась и пришло время играть. Один раз на моей памяти выпустили из мешка злющего лесного кота. Кот метался, пока не додумались распахнуть дверь, а мы долго потом выискивали шутника – и благо, что не нашли. Небось поубавили бы во рту белых зубов.
Я и здесь помимо воли всё время ждала чего-нибудь такого же. С воинами не подерёшься, но не могли ревнивые парни так просто стерпеть, чтобы красным девкам снились залётные соколы вместо своих. Что сотворят?
Гости с хозяевами едва расселись по лавкам, когда грохнула о стену вновь раскрытая дверь и впустила окутанного морозным дымом коня. У коня было серое брюхо из мешковины, длинный растрёпанный хвост и четыре ловкие ноги в тёплых сапожках. А на коне, очень важный и гордый, сидел младший сын Третьяка. Умные и весёлые руки приделали ему горбатый восковой нос чуть не до подбородка, вложили под шапку тонкие плёночки берёсты, распушённые и скрученные, чтобы походили на волосы воеводы… Короткая кудельная борода держалась, кажется, на двух петельках за ушами, в руках была палка, обструганная до сходства с мечом… Мстивой на Марахе!.. И не отопрёшься, не скажешь, что не признал.
А за потешным конём вышагивала чуть не вся передняя чадь. Я тотчас разглядела усатого, могучего Славомира, потом хромого Плотицу с ногой, одеревеневшей в колене, и, право же, настоящий Плотица гораздо меньше хромал… Хагена в меховой шапке, усердно жмурившего глаза и за что попадя хватавшего девок, мимо которых его проводили. Мне стало холодно, потом жарко до пота, лишь стылый ток из дверей шёл по ногам. Страх, смех и стыд. И чего больше, не ведаю.