Через некоторое время я снова почувствовала боль вокруг глаз. Солнце напекло голову. Надо было отойти в прохладное место. Взглянув последний раз на мой тленный памятник, я направилась к забору, у которого стоял велосипед.
Я села на велосипед и свернула на дорогу - она, как я знала, вела к старому складу зерна, куда мы с двоюродной сестрой в детстве забирались и играли. Я спрятала велосипед за деревьями и пробралась через заросли лебеды и крапивы прямо к двери, которую мне не сразу, но удалось открыть. Поднявшись по двум крутым ступенькам, я оказалась в маленькой комнате, окно которой было закрыто толем. Там царили благословенный полумрак и прохлада. Я улеглась на какие-то пустые мешки и почти сразу заснула, а когда проснулась, то понятия не имела, сколько прошло времени. Я выглянула в щель и увидела, что на небе собрались облака. С моего наблюдательного пункта мне был виден склон скотного двора и загон, по которому гуляло какое-то темное животное. Сначала я подумала - собака, но, посмотрев в бинокль, поняла, что это свинья, совсем небольшая и со сморщенной мордой, скорее поросенок. В углу загона стоял маленький свинарник, похожий больше на игрушечный домик.
Боль вокруг глаз отпустила, но теперь ломило все тело. Чихнув от пыли, я стала выбираться наружу. По дороге к велосипеду я решила пройти через скотный двор, чтобы посмотреть на необычную свинью. Судя по всему, сторожевых собак во дворе не было, и, если бы кто-нибудь захотел меня выгнать, я бы сразу же ушла.
Свинка была очень хилая, и щетина у нее росла на удивление густо. Она сразу подошла ко мне и посмотрела на меня так вкрадчиво, что я почувствовала себя обескураженной. Ее мордочка была испещрена чем-то жалостливым. Свинка слегка склонила голову и жалобно заскулила. На двери свинарника я увидела надпись: "Тильда".
Я уже собралась уходить, как к загону подошла молоденькая девушка в голубом комбинезоне. Она улыбалась.
Девушка спросила меня, нравится ли мне свинка. Без тени стеснения она начала мне рассказывать, что свинья действительно необычная. Несмотря на то что она такая маленькая, ей уже четыре года. Она была самой мелкой в выводке, и ее вскармливали искусственно, из бутылки, потому что мать не признала ее. А потом свинка стала льнуть к одной таксе, и, видимо, потому она так плохо и росла, что считала себя таксой. Во всяком случае, так казалось девушке.
Девушка просунула руку за изгородь и почесала Тильду, которая, к моему удивлению, заурчала так, словно помимо всего прочего считала себя еще и кошкой.