— Конечно, иди сам, — сказал Шабалину водитель Ситников. — Черт с ним, пусть проспится, не впервой для него.
— Однажды он капитально нарвется на ревизоров, — Шабалкин выругался и стал выходить из машины. — Это до первой проверки.
— Да ладно тебе, с кем не бывает. Поторапливайся и так плетемся нога за ногу, — шофер закурил и, повернувшись вполоборота, стал наблюдать за улицей. Вскоре за окном мелькнула тень — это возвращался Шабалин.
— Стало свежеть, с моря дует холодный ветер, — инкассатор зябко передернул плечами и полез на сиденье…
…Бар «Изумруд» уже погружался в сумерки. До полной темноты оставались считанные минуты.
— Странно, — Шабалин нагнул голову и посмотрел за окно, — здесь всегда горел фонарь.
— Может, перегорел или пацаны развлекались, — Ситников сбавил скорость и немного подал машину вправо, ориентируясь по силуэтам деревьев. Чтобы лучше разглядеть дорогу, водитель почти вплотную прильнул к лобовому стеклу. На грудь больно надавила баранка. Уазик немного накренился и Ситников понял, что именно здесь, на скосе дороги, он всегда паркуется.
Не выключая зажигания, и притушив фары, они с Шабалиным огляделись. Когда глаза свыклись с темнотой, инкассатор отжал кнопку, открыл дверцу и, не спеша, стал выходить из машины. Когда дверца за ним захлопнулась, Ситников тут же ее заблокировал. Таков у них был порядок, хотя Гунар за это иногда на него ругался. Называл перестраховщиком…
Водитель, сидя вполоборота, наблюдал за смутно передвигающейся фигурой инкассатора. На фоне светлого фасада появилась прямоугольная заплата открывшейся двери — это Шабалин прошел в бар. Однако через мгновение дверь снова колыхнулась и стала затворяться. В дело вступил Поэт.
Кругом стояла тишина, позволявшая слышать тиканье часов на приборном щитке, и мерное, едва уловимое, посапывание Гунара.
Ситников взглянул на часы и не успел он отвести от них взгляда, как в лобовое стекло резанул пронзительный сноп света. Он механическим движением опустил козырек и грубо выругался. Ждал, что свет сейчас погаснет и он узнает причину его возникновения. Однако, помимо его воли, им стала овладевать тревога. Прошло еще несколько мгновений, но бьющий в самые зрачки луч света не исчезал.
Слева Ситников вдруг ощутил — нет, скорее угадал, чужое присутствие. Хотел закрыть форточку, но не успел: раздался ни на что не похожий звук — не то фырчание кошки, не то шипение потревоженной змеи. Дыхание Ситникова внезапно прервалось, он схватился за горло и неистово закашлялся. Он молил Бога, чтобы тот не дал ему потерять сознание. Склонившись на баранку, водитель шарил в кармане пиджака «Астмопен» — небольшой ингалятор, не раз спасавший его от жестоких приступов астматического бронхита. Ситников вставил мундштук ингалятора в рот и нажал на его головку. Во рту появился специфический, холодящий небо, привкус. Но кашель, который он пытался сдержать, снова прорвался и еще плотнее перехватил дыхание.