Рут говорила с таким пылом, что, когда она умолкла, тишина показалась особенно гнетущей.
- Во-первых, дорогая, позвольте мне исправить вашу излюбленную ошибку, - спокойно отозвался баронет. - Вы, несомненно, меня не любите, но о себе я бы этого никак не сказал. Что же касается развода, то я категорически говорю "нет"!
- Вы не имеете права так поступать! - в бешенстве закричала молодая женщина. - Но почему? Почему?
- Просто я полагаю, что мистер Лаудхэм недостоин вас.
Терри угрожающе надвинулся на Лаудера:
- Думайте, что говорите, сэр Арчибальд!
- Я и так все тщательно обдумал, можете не сомневаться. Зачем вы придумали, будто ферму "Три березы" оставил вам в наследство дядя, хотя сами же купили в начале этого года, обратившись за посредничеством к дорсетскому нотариусу Эдварду Грэму?
- Кто вам позволил совать нос в мои дела, а?
- Мне хотелось лучше узнать будущего мужа моей супруги. Разве это не естественно?
- Какая разница, купил Терри эту ферму или получил в наследство? возмутилась Рут.
- Мне всегда любопытно выяснить, зачем человек лжет, не имея на то видимых причин.
Только сейчас леди Лаудер вдруг заметила, как сильно изменились и тон, и поведение ее мужа. Молодая женщина смутилась и даже слегка струхнула, а в ее душу закралось подозрение, что происходит нечто непонятное, но очень и очень важное. Баронет вынул монокль и, аккуратно протерев платочком, вернул на место. Рут и Терри как завороженные следили за каждым его движением.
- И вот, дорогая, я пришел к выводу, что ваш донжуан секретных служб сочинил эту басню не просто так, а с очевидным намерением скрыть какие-то махинации. Поэтому я позволил себе обратиться в Лондон, к достаточно высокопоставленным друзьям, которые, хоть и не служат в МИ-пять, все же располагают собственными источниками информации. Простите, Рут, если я обманул вас, сказав, что хочу позвонить маме.
Подобные хитрость и двуличие со стороны наивного, не приспособленного к жизни баронета настолько потрясли Рут, что она предпочла промолчать.
- У вас солидный счет в "Маркет Дерхэм бэнк", в Эксетере, мистер Лаудхэм. Год назад там лежали крохи - всего двести пятьдесят семь фунтов, зато теперь - больше двадцати тысяч!
Лоб Терри покрылся испариной.
- Мерзавец! - прорычал он.
А сэр Арчибальд, словно не заметив оскорбления, продолжал:
- Дорогая моя, вашему милому надо бы последить за своим лексиконом... Итак, мистер Лаудхэм, мы остановились на том, что ваш счет в банке начал разбухать как раз в тот момент, когда на наших венгерских агентов обрушились всевозможные беды...