Ошибиться он не мог — полное мальчишеское лицо со светлыми усиками, худощавая фигура и — главное — торчащий над усиками хрящевой нос. На эти приметы Корнев обратил внимание, конечно, не во время преследования — тогда его заботили лыжи и изгибы местности, охотник думал только о спасении жизни. Приметы автоматически отметил, следя за четверкой странных людей, непривычных для обитателей тайги.
— Попался, бандюга! — обрадовался Павел, еще не зная, как неожиданная встреча в коридоре повлияет на его судьбу. — Ручка шевелится? — съехидничал он, вспомнив, что именно носатого парня он первого пометил своей пулей. — Маху я тогда дал — надо было в голову целить…
— С подследственными общаться запрещено! — прикрикнул конвоир, подтолкнув в спину задержанного. — Вперед! Двигай ходулями, дерьмо!
Носатого увели, но Павел ощутил какую-то легкость. Будто повязанный автоматчик снял с него давящий груз…
— Меня ожидаете? — оторвал его от размышлений негромкий голос. — Проходите в кабинет…
Напротив скамейки — майор с мальчишкой. Пацан, склонив голову на плечо, с недетской ехидцей поглядывает на таежника. Дескать, заходи в кабинет, мы с отцом допросим тебя по полной форме, все выкачаем, ничего не скроешь.
Павел льстиво улыбнулся пацану, ухватил одной рукой куртку, другой — котомку и вслед за майором переступил порог.
— Слушаю вас? — взрослым голосом спросил пацаненок, усаживаясь за отцовский стол. — Майор будет вести протокол допроса…
Салов рассмеялся.
— Брысь с моего места, постреленок… Извините, — повернулся он к таежнику. — Пацан и есть пацан, главное для него — поиграть… Что приключилось?… Только, говорите не торопясь, по порядку… Кто вы, где живете?
Корнев отрекомендовался. Солидно, не торопясь, старательно выговаривая каждую букву. Будто прочитал привычную молитву.
Салов записал в тетради — именно, в тетради, а не на официальном бланке.
— Теперь — главное: что вас привело в милицию?
Обращение на «вы» в органах правопорядка — большая редкость. Ибо милиционерам любого ранга приходится, как правило, иметь дело с преступниками, не признающими или не понимающими культурное обращение. Милиция привыкает к образу мышления подозреваемых и задержанных, естественно отвечает им той же монетой. Так же, как и по части блатного жаргона. Потом тыканье автоматически переносится на свидетелей, жалобщиков, информаторов.
Салов — человек другого склада. Он не допускает грубости, его коробит блатной жаргон. Быть бы Семену Сидоровичу школьным учителем, так нет же, черти погнали его в органы правопорядка. Мать по сей день удивляется сыновьему уделу…