Так странно было идти по улице, где я однажды жил, к дому, который однажды был моим, и ждать на крыльце жену, которая тоже однажды была моей. Не знаю уж, сколько времени она не шла открыть дверь. В тщеславии своем я подумал, уж не прихорашивается ли она ради меня, но оказалось, что она отмывала руки от краски. На ней был джемпер и тугие джинсы — очень заманчивые. Но я никогда не видел ее в Такой одежде и из-за них почувствовал, что передо мной Джейнис, какой я никогда прежде не видел. Она сказал только «привет!», хотя, полагаю, могло быть и хуже, Тут она проводила меня в помещение, которое однажды было моим кабинетом. Она переоборудовала его в студию — я еле его узнал. Все мое было засунуто в шкаф, и она ушла, предоставив мне копаться в содержимом. Потом, правда, предложила мне выпить, и мы разговаривали о Клайве — общение через посредника. Я сказал, что планирую навестить его в школе. Я ведь не видел мальчишку шесть месяцев, а перед этим практически целый год. Джейнис сочла это отличной мыслью. «Ему тебя очень не хватает». В эти слова она вложила чуть больше тепла — через посредника. «А у тебя все хорошо?» — спросил я. Будто в ответ зазвонил телефон. Какой-то мужчина, и она смеялась. Поворачивалась ко мне спиной и говорила в трубку, понизив голос, чтобы я не расслышал.
Вернувшись, она словно бы светилась изнутри, и у меня хватило наглости спросить, не любовник ли это. «Любовник? — сказала она, посмеиваясь. — Что скажут соседи!» Насмешка в ее голосе заставила меня осознать, до чего же она сексуальна — словно бы я никогда не занимался с ней любовью, и только хотел. Не уверен, ревновал я или возбудился.
«А что соседи говорят?» — спросил я. «О чем?» — спросила она с удивлением в голосе. «О нас. О разрыве». «Не знаю, — ответила она. — Мы об этом не упоминаем». Что-то новенькое.
Прежде при возникновении враждебности она устраивала военные советы буквально с каждой женщиной в радиусе пяти миль: сидели за домашними булочками и копались в моих недостатках, как богатые стервы копаются в ношеной одежде на благотворительных распродажах.
«Тебе лучше уйти, мне кажется», — сказала она. «И мне так кажется», сказал я, собирая свои папки. Потом помедлил секунду и сказал:
«Ты выглядишь очаровательно». Но она словно бы не услышала. А когда дверь закрылась, я услышал, как телефон снова зазвонил.
В машине на обратном пути я задумался о ее жизни, о том, что она делает, обитая в одиночестве в этом полном сплетен тупичке. Я знаю, занимается живописью — и с успехом. Но кроме того? Встречается ли с Амандой, и что, черт дери, ей говорит та? И с кем еще? Рут, полагаю, знает об этом все, а возможно; и ты тоже. А я знаю только, что она выглядит женщиной, как-то странно помолодевшей внешне и заметно старше годами.