— Вся эта бутафория ни к чему. Если, конечно, вы не задумали пугать им детишек.
Лусин любовно похлопал дракона по одной из его лягушачьих ног.
— Эффектен. Повезем на Ору. Пусть смотрят.
Меня раздражает, когда говорят об Оре. Половина моих друзей летит туда, а мне не повезло. Меня бесит не их удача, конечно, а то, что они превращают интереснейшую встречу с обитателями иных миров в примитивную выставку игрушек. Каких только изделий не тащат на Ору!
— Чепуха! Никто там не взглянет на твое ископаемое. Каждый звездожитель сам по себе удивительней всех ваших диковинок. Думаю, машины заинтересуют их куда больше.
— Машины — да! Звери — тоже да. Все — да!
— И ты — да! — передразнил я. — Вот уж образец человека пятого века: рыжеволосый, рыжеглазый, рост метр девяносто два, одинок. Как бы там в тебя не влюбилась мыслящая жаба. И на драконе не удерешь!
Лусин улыбнулся и покачал головой:
— Завидуешь, Эли. Древнее чувство. До драконов. Понимаю. Сам бы на твоем месте.
Лусин говорит словно иероглифами. Мы привыкли к его речи, но незнакомые не всегда его понимают. Его укор расстроил меня, я с возмущением отвернулся.
Лусин положил мне руку на плечо.
— Спроси — как? — попросил он печально. — Интересно.
Я кивнул, чтобы не огорчать Лусина равнодушием. Из рассказа я понял, что в легких у дракона синтезируются горючие вещества и что самому дракону от этого тоже ни холодно ни жарко.
Лусин работает над темой «Материализация чудовищ древнего фольклора», огнедышащий дракон — четвертая его модель, следующие за ней формы — крылатые ассирийские львы и египетские сфинксы.
— Хочу бога Гора с головой сокола, — сказал Лусин. — Еще не утверждено. Надеюсь.
Я вспомнил, что Андре везет на Ору сочиненную им симфонию «Гармония звездных сфер» и что первое исполнение симфонии состоится сегодня в Каире. Я с сомнением отношусь к музыкальным способностям Андре, но лучше уж музыка, чем дымящиеся змеи.
Лусин вскочил.
— Не знал. Летим в Каир. Я впереди. До ракетной станции.
— Сам наслаждайся ядовитыми парами своего урода, — сказал я. — А я по старинке: раз, два, три — и ста километров нет!
Мне удалось обогнать Лусина минут на двадцать. Пока он выжимал из своего оранжевого тихохода последние километры, я договорился, чтоб дракона покормили в «Стойле пегасов».
На ракетной станции была конюшня крылатых коней — специально для туристов. Просьбу мою встретили без энтузиазма, особенно когда узнали, что змей огнедышащий. Задиристые пегасы ненавидят смирных драконов и, чуть их заметят, сейчас же яростно обрушиваются сверху. Конечно, ни копыта, ни зубы ничего не могут поделать с чешуей, но вздорные лошади упрямо штурмуют до изнеможения. Не понимаю, что побудило когда-то греков избрать для поэтических полетов этих все-таки быстро устающих в воздухе животных. Я предпочел бы устремляться в художественные высоты на кондорах и грифах — те поднимаются выше и отлично парят над землей.