— Да, — сказал я. — Конечно, она дала.
— С чего бы такой девушке тебе вдруг расчески давать?
— Тебе не понять этого, дорогой мой.
— Украл! — сказал он. — Влюбился, дурак, и украл!
Внезапно я завелся. Вытащил из кармана обе расчески.
— Смотри, — сказал я. — А сегодня она дала мне другую расческу. Все еще не веришь?
— Дай-ка посмотреть, — сказал Сердар.
— Бери, — сказал я и протянул красную расческу. — Надеюсь, сегодня утром ты понял, что я тебе сделаю, если не вернешь!
— Эта расческа совсем не такая, как зеленая, — сказал он. — Такой та девушка пользоваться не будет!
— Я своими глазами видел, как она ею пользовалась, — сказал я. — У нее и в сумке одна такая есть.
— Тогда она тебе ее не давала, — сказал он.
— Почему? — спросил я. — Разве не может у нее быть две расчески вместо одной?
— Бедный, — сказал Сердар. — От любви разум потерял, не знает, что говорит.
— Ты что, не веришь, что я знаком с этой девушкой? — закричал я.
— Кто эта девушка? — внезапно спросил Мустафа.
Я растерялся и подумал — значит, Мустафа слушал.
— Этот влюбился в одну богачку, — сказал Сердар.
— Действительно? — спросил Мустафа.
— Ой, братик, плохи дела! — сказал Сердар.
— Кто эта девушка? — еще раз спросил Мустафа.
— Он все время ворует ее расчески, — сказал Сердар.
— Нет! — ответил я.
— Что «нет»? — спросил Мустафа.
— Она дала мне эту расческу!
— Зачем? — спросил Мустафа.
— Я тоже не знаю, — ответил я. — Должно быть, в подарок.
— Кто эта девушка? — спросил Мустафа.
— Когда она мне подарила зеленую расческу, — сказал я, — я решил тоже ей что-нибудь подарить и купил эту красную. Но. как сказал Сердар, эта красная действительно хуже и не такая, как зеленая.
— Ты же сказал, что она тебе обе дала! — сказал Сердар.
— Кто эта девушка, я тебя спрашиваю! — закричал Мустафа.
— Мы в детстве дружили, — ответил я, смущаясь. — Она старше меня на год!
— Она из того дома, где прислуживает его дядя, — сказал Сердар.
— В самом деле?! — спросил Мустафа. — Говори!
— Да, — ответил я. — Мой дядя у них работает.
— То есть девушка из такой благородной семьи тебе расчески дарит?
— А что, не может? — спросил я. — Говорю же, я ее хорошо знаю.
— Ты что, идиот чертов, воруешь?! — внезапно заорал на меня Мустафа.
Я растерялся — ведь все слышали. Покрылся испариной, замолк и, опустив голову, подумал, как было бы хорошо сейчас оказаться где-нибудь в другом месте. Был бы я сейчас дома, никто бы ко мне не лез; вышел бы во двор, посмотрел бы на фонари вдалеке, понаблюдал бы за пугающими огнями беззвучных кораблей, плывущих в дальние страны, и радовался бы.