Мышь вновь завозилась под полом, сверчок заскрипел, хозяин стукнул о стол чашкой, и тут терпение Армана истощилось. Крепко выругавшись, он сорвался с места и пулей вылетел за дверь. Хозяин посмотрел ему вслед, пожал плечами и стал доедать мясо с тарелки, хватая его пальцами.
Не останавливаясь, Арман проскочил через небольшую дубовую рощу и оказался на дороге, которая вела в Дюнкерк. Заметив, что он до сих пор держит в руке исписанный листок, молодой человек скомкал его и отбросил от себя.
Его снедало беспокойство. Голуби с вестями от Анриетты не появлялись уже несколько дней, и Арман весь извелся. Раньше она присылала письма довольно регулярно, и ее внезапное молчание могло означать что угодно. От Оливье Арман уже знал, что почти все английские шпионы, засланные в Дюнкерк, были арестованы, и его мучило подозрение, что Анриетта могла оказаться в их числе. А раз так, значит, Амелии тоже угрожала опасность. И он ничем, ничем не мог ей помочь.
– Господи боже мой!
Он выдохнул и попытался собраться с мыслями. Он и сам не знал, чего он хотел: пробиться в город с боем или сейчас же, наплевав на все, попытаться проникнуть в Дюнкерк под видом крестьянина, торговца, кого угодно, чтобы заглянуть в дом на улице Королевы и убедиться, что с Амелией все в порядке. Он бы не стал ее беспокоить, лишь оставил бы ей письмо… письмо, которое…
Он обернулся, ища взглядом скомканный листок, но тот уже катился по дороге, подгоняемый ветром. Арман бросился за ним и стал его ловить. Он наконец-то понял, как именно ему надо написать свое послание, чтобы не оскорбить ее чувства; и на листке уже была фраза, с которой следовало все начать. Он почти ухватил комок бумаги, но тот подпрыгнул и покатился дальше. Арман кинулся на четвереньки, ловя его. Комок пролетел еще два шага и замер у ног какой-то особы, одетой в светлое ситцевое платье. Прыгнув, как кузнечик, Арман наконец-то накрыл бумажный ком ладонью, поднял глаза – и встретился с насмешливым взглядом Амелии. Кровь бросилась ему в лицо.
Он поднялся – пыльный, грязный, без мундира, в одной белой рубашке и красных штанах; нелепый, нелепый, трижды нелепый – из-за английской формы, из-за того, что прыгал сейчас по дороге за этим глупым листком, из-за того, что был так небрежно, так расхлябанно одет. Мысли у него путались. Она здесь – значит, все в порядке; но что именно она здесь делала? Ему показалось, что он знает ответ.
– Вы ищете Оливье? – спросил он. – Я не ожидал вас здесь увидеть.
Амелия вздохнула.
– Меня послали предупредить герцога. Я возвращаюсь в город.