– Его поймали, – объявил он. – Того, кто хотел отбить пленных. Все остальные погибли, в живых остался только он один. Так что я им займусь.
Однако генерал решил, что разговаривать с пленником будет куда интереснее, чем диктовать очередное указание подчиненным или донесение в Конвент. Луи любил свое дело, но иногда обилие бумажной писанины начинало его раздражать.
– Скажи, чтобы его доставили ко мне, – велел он и потянулся за сургучом.
И через мгновение в комнату ввели того самого самоуверенного полковника, который когда-то в славном городе Вердене хотел его расстрелять, а потом повесить. Кроме того, Луи отлично помнил, что этот самый полковник приходился Амелии родственником. Впрочем, он уже в начале разговора решил, что не даст этому обстоятельству повлиять на его волю.
По лицу Браницкого он видел, что тот совершенно не помнит его, и, когда посторонние удалились из комнаты, все же не удержался от искушения напомнить об их встрече. Поляк поднял голову…
– По-моему, вы теперь жалеете, что вам не удалось меня повесить, – насмешливо заметил генерал.
И тут, что с ним случалось довольно редко, Браницкий весьма энергично выбранился по-польски.
– Боже мой, – сказал он, когда немного успокоился. – И зачем только кузина Амелия вступилась тогда за вас…
– Кажется, вы с ней родственники? – как можно небрежнее спросил Луи.
– Я женат на ее сестре. – Браницкий беспокойно шевельнулся. – Кстати, раз уж вы собираетесь меня расстрелять, я хотел бы написать жене письмо.
– Мне казалось, вы терпеть ее не можете, – напомнил Луи.
– Эта женщина достойна всяческого уважения, – возразил пленник, – и, уж во всяком случае, имеет полное право узнать, что овдовела.
Генерал подвинул к нему лист бумаги и чернильницу.
– Как ее зовут? – внезапно спросил он.
– Шарлотта. Шарлотта-Аделаида-Луиза. Она урожденная фон Мейссен, из старинной и очень хорошей семьи.
Вот оно что. Стало быть, хотя бы о своей девичьей фамилии Амелия сказала правду.
Браницкий начал писать, но его рука замерла над листом бумаги.
– Нет, – неожиданно сказал он, – я не могу. Скажите, генерал… – Он глубоко вздохнул. – Это правда, что она у вас в плену?
– Кто? – удивился Луи.
– Амелия. Я расспрашивал людей… искал ее всюду. Она попала в скверную историю, очень скверную, и все по моей вине.
Он искренне волновался, это было заметно по его лицу. Луи мрачно посмотрел на него.
– Дама, о которой вы говорите, никогда не была у меня в плену, – резко проговорил он. – С чего вы взяли?
– Да? – прошептал Браницкий. – Но тогда… что же я напишу ее сестре? Я был уверен, что она поехала в Труа… а потом знакомый роялист оказался в Труа и по возвращении дал мне знать, что моя кузина туда не приезжала. Я встревожился… Шарлотта слала мне совершенно безумные письма. В голову мне приходило бог знает что… А потом на улице я увидел старуху в ее платье. В том же платье, в котором Амелия была в Вердене… я мог бы узнать его из тысячи.