Мы с мамой собрали в картонку кухонную утварь, которую она хотела взять с собой, и папа погрузил ее в машину. Потом мама положила руку мне на плечо, и мы обе бросили последний взгляд на эту скромную маленькую кухню.
Джимми стоял в дверях и наблюдал. Его глаза превратились из озер печали в черные озера гнева, когда папа пришел нас поторопить. Джимми обвинял его в нашей цыганской жизни. Иногда мне казалось, что, может быть, он не был прав. Папа отличался от других людей – он был более непоседливым, более нервным. Я никогда не говорила этого, но я ненавидела, когда по дороге домой с работы, он останавливался у бара. Тогда он обычно возвращался домой в дурном настроении, становился у окна и смотрел в него, словно ожидая чего-то ужасного. Никто из нас не смел заговорить с ним, когда он пребывал в таком настроении.
– Ну, нам пора ехать, – сказал он, встав в дверях, его глаза стали еще холоднее, когда на секунду остановились на мне.
На какое-то мгновение я окаменела. Почему папа посмотрел на меня таким холодным взглядом? Словно он обвинял меня в том, что мы должны уехать.
Как только эта мысль пришла мне в голову, я отогнала ее прочь. Просто я дурочка! Папа никогда бы не обвинил меня ни в чем. Он любил меня. Он просто сходил с ума, потому что мама и я были такими нерасторопными и копушами. Будто прочитав мои мысли, мама неожиданно проговорила:
– Правильно.
Мы направились к двери, потому что обе знали, каким папа может быть непредсказуемым, если его голос становился таким напряженным от гнева. Никто из нас не хотел вызвать его ярость. Мы закрыли за собой дверь, точно так же, как до этого закрывали дюжины других.
На небе было всего несколько звезд. Я не любила беззвездных ночей. Эта была одной из таких ночей – холодная, темная, все окна в домах вокруг были черными. Ветер гнал по улице обрывок бумаги, где-то вдалеке лаяла собака. Послышалась сирена. «Наверное, кому-то было плохо, – подумала я, – какого-то беднягу везли в больнице, а может быть, это полиция гналась за преступниками».
– Ну же, едем, – поторопил нас папа, словно гнались за нами.
Джимми и я втиснулись на заднее сиденье вместе с картонками и чемоданами.
– Куда мы направляемся на этот раз? – спросил Джимми, не скрывая своего неудовольствия.
– В Ричмонд, – сказала мама.
– В Ричмонд! – воскликнули мы оба. Мы объездили всю Вирджинию, кажется, кроме Ричмонда.
– Да. Ваш папа получил там работу в гараже, и я уверена, что смогу найти себе работу горничной в одном из тамошних мотелей.
– Ричмонд, – пробормотал себе под нос Джимми. Большие города все еще пугали нас обоих.