Когда мы выехали из Грэнвилла и нас окружила темнота, к нам вернулась сонливость. Джимми и я закрыли глаза и заснули, приткнувшись друг к другу, как это делали уже много раз раньше.
Папа так торопился потому, что уже нашел место, где нам жить. Папа часто решал все очень быстро и лишь затем объявлял нам об этом.
Поскольку квартирная плата в больших городах была значительно выше, мы могли снять только квартиру с одной спальней, так что Джимми и я по-прежнему должны были жить в одной комнате. И эта постель на софе! На ней едва хватало места для нас двоих! Я знала, что иногда он просыпался раньше меня, но не двигался, потому что моя рука лежала на нем, а он не хотел будить меня. И случалось, он нечаянно касался меня там, где и не помышлял. Тогда кровь приливала к его лицу и он выскакивал из постели, словно начался пожар. Он не говорил ни слова об этом, а я не обращала на это внимания.
Так оно обычно и было. Джимми и я просто игнорировали все, что смущало бы других подростков, мальчиков и девочек, вынужденных жить в таких же тесных квартирах, но я не могла не мечтать о чудесной уединенности, которой наслаждалось большинство моих подруг. Они рассказывали, как могут закрыть дверь и сплетничать по своему собственному телефону или писать любовные послания тайно от семьи. А я даже боялась иметь дневник только потому, что кто-нибудь мог заглянуть мне через плечо.
Эта квартира мало чем отличалась от большинства наших предыдущих квартир – те же маленькие комнаты, ободранные обои, облупившаяся краска. Такие же окна, которые не закрывались плотно. Джимми возненавидел нашу квартиру и сказал, что уж лучше спать на улице.
Но именно тогда, когда мы думали, что дела идут так плохо, как и должны были быть, они стали еще хуже.
Однажды ближе к вечеру через несколько месяцев после того, как мы переехали в Ричмонд, мама пришла с работы раньше обычного. Я надеялась, что она принесет что-нибудь особенное нам на ужин. В тот день папа получил еженедельную зарплату, большая часть денег на предыдущую неделю уже была истрачена. Мы позволяли себе только раз или два в неделю поесть как следует, а теперь подъедали остатки. В животе у меня было пусто, так же, как у Джимми, но раньше, чем кто-нибудь из нас успел пожаловаться, дверь открылась и мы с удивлением увидели маму. Она остановилась, покачала головой и заплакала. Потом убежала в свою спальню.
– Мама, что случилось? – позвала я ее, но единственным ответом была захлопнутая дверь.
Мы с Джимми переглянулись, оба мы были испуганы. Я подошла к ее двери и негромко постучала.