Кэтрин подхватила его под руку и увлекла в дом, в то время как Уоллер занимался багажом, а Джапп с помощью Кларка распрягал лошадей. Седрик окинул взглядом неуклюжий дом красного кирпича с готическими окнами, покрытой шифером покатой крышей и входной дверью, смутно напоминавшей арку, описанную в Экклезиасте. Выполненные довольно коряво резные украшения на ней давно облупились и молили о слое свежей краски.
Ветерок играл в кронах деревьев, лучи заходящего солнца падали на далекие вершины Мендипских гор, заливая их алой краской. Седрик невольно поежился в своем теплом пальто, ощутив холодное дыхание гор. Даже в тот свой летний приезд, когда они с Джоном верхами ездили в Придди осматривать руины римской крепости, Седрик не поборол своей неприязни к Мендипам. Слушая восторженные рассказы друга об огромных пещерах, вырубленных в монолитной скале древними сборщиками меда, или о непроницаемо-черном озере, прослывшем бездонным, Седрик не изменил своего мнения. И уж конечно, его не приводили в восторг гадюки, гревшиеся на залитых солнечным светом валунах. Эти места подходили мальчишествующему Джону, который, утратив Дебору, стал мечтателем и домоседом, добровольно затворившимся в физическом пространстве своего кабинета и духовных рамках религиозного подвижничества. Но это место никак не подходило юной девушке, волею судеб оставшейся одной.
Седрик высказал эти соображения за ужином. Хотя пламя вовсю полыхало в камине за металлической решеткой, отполированной до блеска графитной смазкой, обеденная зала казалась неуютной и какой-то нежилой. Седрик решил, что викарий с дочерью нечасто пользовались этим помещением: здесь почти не было тех маленьких примет, по которым можно угадать характер хозяев и которые в избытке встречались в других комнатах. Стены, оклеенные дешевыми обоями, были увешаны литографиями с иллюстрациями к Ветхому Завету. Они изрядно выцвели, поскольку висели здесь не меньше десятилетия, вероятно оставшись еще от прежних хозяев. Мебель была на редкость неуклюжа, а потертые линялые занавеси на окнах завершали впечатление заброшенности, лишь слегка смягченное семисвечным серебряным канделябром, водруженным посреди стола.
Неверный мигающий свет падал на лицо сидевшей напротив Седрика Кэтрин. Ее красоту не назовешь романтической, думал он, но лицо поражает неповторимым сочетанием ярко-голубых глаз, прямо очерченного горделивого носа и благородной формы рта. Необычная красота, запоминающаяся надолго, не в пример многим.
– Моя дорогая, мне кажется, что вам не следует оставаться одной, – начал он, когда миссис Даулинг собрала посуду и подала кофе.