Экономка, эта неутомимая, энергичная женщина, на которой явно держался весь дом, устроила незатейливый, но превосходно приготовленный обед, украшением которого стал рейнвейн, поданный в изящных бокалах зеленого стекла. Седрик привез его с собою, по опыту зная, что в кладовых викария вряд ли найдется сносное вино. Миссис Даулинг совершенно расцвела, когда он похвалил ее стряпню, и все же долго колебалась, прежде чем решилась оставить их одних.
Эта осторожность позабавила Седрика. Сбавить ему лет двадцать, может, он и дал бы ей повод пристроиться на страже в углу и строго поглядывать на него поверх вязания. Он цинично подумал, что немало успел натворить за свою жизнь. Эта святая душа и не подозревает, что он сейчас волочится за актрисой, которой вряд ли минуло восемнадцать.
Когда же наконец миссис Даулинг удалилась, Седрик устроился поудобнее, намереваясь сполна насладиться вечером. В облике Кэтрин едва угадывался некий вызов, и это завораживало. Она казалась совершенно невинной, и ему приходилось только гадать, посвящена ли она в физические подробности отношений между полами или только догадывается о них.
Кэтрин неторопливо приглядывалась к светскому хлыщу, – он тянул слова в нос, и был облачен в безупречный вечерний фрак и сверкал многочисленными бриллиантами на пальцах красивых ухоженных рук. Прежде их болтовня в основном сводилась к забавным описаниям его заграничных эскапад, и она с удовольствием принимала эти попытки развлечь себя, но сегодня им предстоял серьезный деловой разговор.
– Я не собираюсь жить одна, – ответила Кэтрин, нервно сжав складки траурного платья.
– Нет? – приподнял он бровь.
– Нет, сэр. Я ищу работу.
– Работу? – Это слово было ему в новинку. Молодой леди, такой, как Кэтрин, и думать-то об этом не пристало!
– В качестве гувернантки или, возможно, компаньонки какой-нибудь достойной дамы. – Хотя Кэтрин говорила ровным голосом, все внутри нее сжалось от напряжения. Лорд Седрик приводил ее в замешательство, и так было всегда, ведь он решительно не походил на всех, кого она знала. «Принят при дворе», – эта аттестация была весьма недалека от истины, и Кэтрин слегка стыдилась священнического звания своего отца, хотя и почтенного, но гораздо менее почетного и даже, может, старомодного.
Седрик всегда держался с ее отцом как с равным, и их дружба была самой тесной, но миссис Даулинг в свое время объяснила Кэтрин, что он – титулованная особа и ведет весьма рассеянный образ жизни, – еще бы, он из высших слоев общества, и законы для таких не писаны. Ах, как он был интригующе порочен! Эта порочность ощущалась в его голосе, манере говорить, самоуверенности, подчас – в нечаянно проскользнувшей скабрезности или в привычке постоянно поминать черта. И все же он притягивал ее. У нее было чувство, словно ее пригласили на поиски приключений и открытий, неизмеримо далеких от жизни, которую она вела прежде.